Драконы моря

— Кто ты такой, чтобы перешептываться с моими женщинами?

— Я — Токи, сын Серой Чайки из Листера, — отвечал Токи, — и меч да проворный язык — все, чем я обладаю. Я не намеревался выказывать свое неуважение к вам, государь, обратившись к вашей женщине. Она спросила меня о колоколе, и я ответил ей, а она сказала, что это дар, который принесет тебе столько же радости, сколько и она приносит вам, да и пригодится не меньше.

Король открыл рот, чтобы ответить, но лицо его почернело, он издал рев и повалился навзничь на подушки, так что две молодые женщины, сидевшие у его ног на корточках, упали на пол. Мучительная боль вновь вернулась к нему.

В спальных покоях возникло некоторое замешательство, и те, кто стоял ближе всех к королевской постели, отступили на несколько шагов назад на случай опасности. Но брат Вилибальд к этому времени приготовил свое снадобье и отважно направился к королю с улыбкой и ободряющими словами.

— Сейчас, сейчас, ваше величество! — сказал он и перекрестил сперва короля, а затем чашу со снадобьем, которую он держал в руке. Другой рукой он взял маленькую роговую ложку и пропел торжественным голосом:

Жестокая боль

сжигает тебя,

погасим ее

целебной водой.

Изведаешь ты,

как боль проходит. 

Король пристально посмотрел на него и его чашу, яростно фыркнул, затряс головой, застонал и в гневе заревел:

— Прочь от меня, поп! Прочь от меня со своими заклинаниями и причастием! Хальбьерн, Арнкель, Грим! Хватайтесь за свои секиры и раздавите эту вошь!

Но эти люди часто слышали подобные приказы короля и остались недвижимы. Брат Вилибальд смело обратился к королю вновь:

— Потерпите, государь, сядьте и выпейте, ибо этот напиток преисполнен святой силы. Лишь три ложки, государь, и вам даже не придется проглатывать их. Пой, брат Маттиас!

Брат Маттиас, который стоял за братом Вилибальдом с огромным распятием, затянул святой гимн:

Solve vincla revis
profer lumen caecis,
mala nostra pelle,
bona cuncta posce.[12]

Король, казалось, покорился, ибо он смиренно позволил приподнять себя на постели. Брат Вилибальд быстро поднес ложечку смеси ко рту короля, в то время как все в спальных покоях замерли в ожидании. Король побагровел, приняв снадобье, но продолжал плотно сжимать губы. Затем, когда три стиха были пропеты, он покорно все выплюнул, после чего брат Вилибальд, не прерывая пения, дал ему следующую ложечку смеси.

Все, кто находился тогда в спальных покоях, соглашались потом, что спустя несколько секунд, после того, как он принял вторую ложку, и прежде, чем стихи гимна были пропеты, король закрыл глаза и оцепенел. Затем он открыл их, сплюнул снадобье, глубоко вздохнул и потребовал пива. Брат Вилибальд прервал пение и с тревогой наклонился над ним.

— Лучше, наше величество? Боль прошла?

— Прошла, — произнес король и опять сплюнул. — Твое снадобье было кислым, но, кажется, оно оказалось действенным,

Брат Вилибальд воздел руки в радости.

— Осанна! вскричал он. — Чудо свершилось! Святой Иаков внял нашим мольбам! Вознесите хвалу Господу, государь, ибо наступают лучшие времена! Зубная боль не будет больше омрачать ваш дух и не поселит тревогу сердца ваших слуг.

Король Харольд кивнул головой и погладил конец своей бороды. Он схватил обеими руками огромный кубок, который подал ему слуга, и поднес к губам. Сперва он глотал осторожно, боясь, что боль возвратится, затем увереннее, до тех пор, пока не опустошил кубок. Он приказал наполнить его вновь и предложил его Орму.

— Пей! — приказал он. — И прими нашу благодарность за помощь, которую ты оказал нам.

Орм принял кубок и стал пить. Это было самое лучшее пиво, которое ему когда-либо доводилось пробовать, крепкое и густое, такое, какое может себе позволить варить лишь король. И пил он его с удовольствием. Токи посмотрел на него и затем со вздохом сказал:

В горле першит давно,
ссохлось все там, внутри.
Знаешь, целитель, сам,
пиво излечит все.

— Если ты скальд, то ты должен выпить, — сказал король Харальд, — но после этого ты сложишь вису об этом.

Итак, кубок опять был наполнен для Токи, он поднес его к губам и пил, все дальше и дальше запрокидывая голову. И те, кто был в спальных покоях в тот день, согласились, что мало кто опустошал этот кубок так проворно. Затем он некоторое время раздумывал, вытирая пену с бороды, и наконец произнес громким голосом:

Жаждал, на веслах сидя,
жаждал, сражаясь в сече.
Слава потомку Горма,
что пива велел отведать!

Люди в спальных покоях хвалили вису Токи, а король Харальд сказал: