Драконы моря

— Похоже на корабль йомсвикингов, по, может быть, это и шведское судно. На нем много дерзких людей, ибо они прибыли к королю данов без щита на мачте. Я знаю только трех человек, которые осмелятся поступить так. Это Скеглар-Тости, Вагн Акисон и Стирбьерн. Кроме того, они не позаботились о том, чтобы снять с корабля голову дракона, хотя им хорошо известно, что тролли на берегу не любят этого. Я же знаю только двух человек, которые не считаются с тем, что думают тролли. Это Вагн и Стирбьерн. Но по кораблю я вижу, что предводитель не побоялся вчерашнего шторма, а я знаю только одного человека, который никогда не уклонится от бури. Поэтому, должно быть, это мой зять Стирбьерн, которого я не видел уже четыре года. Кроме того, один из них в синем плаще, а Стирбьерн поклялся носить синее до тех пор, пока он не отнимет свое наследство у короля Эрика. Кто этот человек, одного роста со Стирбьерном, я не могу сказать с уверенностью, но сыновья Струтхаральда всегда были выше обычных людей, к тому же все трое — друзья Стирбьерна. Это не может быть ярл Сигвальди, старший из них, ибо ему сейчас не до празднования йоля, после позора, который он навлек на свое имя, уведя свои корабли из битвы у Хорундафьорда. Брат его, Хеминг, в Англии. Третий сын Струтхаральда — Торкель Высокий, И скорее всего это он.

А когда неизвестные подошли к замку и выяснилось, что он прав, король вновь воспрял духом, ибо он пребывал в унынии с тех пор, как прибыл Свейн Вилобородый. Он радушно принял Стирбьерна и Торкеля, приказал затопить баню и угостил всех прибывших подогретым пивом.

— Даже величайшим из воинов, — сказал он, — необходимо согреться после такого путешествия. Правильно говорилось в прежние дни:

Горячее пиво тому, кто замерз,

горячее пиво тому, кто устал.

Некоторые люди Стирбьерна были так изнурены путешествием, что едва стояли на ногах, но, когда им поднесли кубки с пивом, в их руках нашлись еще силы, чтобы поднести их ко рту, не пролив ни капли.

— Как только вы попаритесь в бане и отдохнете, — сказал король Харальд, — празднование йоля начнется. И я с большей охотой приму в нем участие, ибо теперь на почетном место я буду видеть не только своего сына.

— Вилобородый здесь? — спросил Стирбьерн, оглянувшись. — Я был бы рад перемолвиться с ним словечком.

— Он все еще лелеет надежду, что когда-нибудь увидит, как я умру, захлебнувшись пивом, — сказал король. — Вот почему он приехал сюда. Но если я и умру во время празднования йоля, то лишь потому, что мне надоест видеть его отвратительное лицо. У тебя будет время и возможность поговорить с ним. Но скажи мне одно: пролилась ли кровь между вами?

— Нет, кровь еще не пролилась, — ответил Стирбьерн, — но за будущее я не отвечаю. Он обещал мне помочь кораблями и людьми, когда я выйду в поход против моих родичей в Уппсале. Но пока ни одного корабля не прибыло.

— Не должно быть кровопролития в моем доме во время святого праздника, — промолвил король Харальд. — Ты должен понять это, хоть я и знаю, что тебе не терпится нарушить мир между вами. Ибо отныне я поклоняюсь Христу, который во многом помогает мне, а Христос не допустит никаких раздоров ни в рождественский день, ни в последующие святые дни.

— Меня изгнали на страны, — ответил Стирбьерн, — и я не могу позволить себе такой роскоши — не нарушать мира, ибо лучше я буду вороном, чем падалью, которой он питается. Но раз я твой гость, я не нарушу мира, какие бы боги ни покровительствовали этому пиру. Ибо ты всегда был мне хорошим свекром, и у меня не было повода ссориться с тобой. Но у меня есть вести для тебя: твоя дочь Тира умерла. Я бы желал приехать к тебе с более радостными новостями. 

— Это воистину печальное известие, — промолвил король Харальд. — Как она умерла?

— Она разозлилась, — ответил Стирбьерн, — что у меня появилась наложница из Страны вендов. Она была в таком гневе, что начала харкать кровью. Затем она стала чахнуть и вскоре умерла. Во всем остальном она была мне достойной женой.

— Я заметил, — сказал король Харальд, — что молодые не так дорожат жизнью, как старики. Но мы не должны позволить, чтобы печаль поселилась в наших сердцах и угнетала нас во время празднования йоля. Так или иначе, у меня осталось дочерей больше, чем мыслей в голове о том, как с ними поступить. Они выйдут замуж лишь за человека знатного рода и знаменитого своими подвигами. Так что тебе недолго придется оставаться вдовцом, если какая-нибудь из них тебе приглянется. Ты увидишь их всех; я только боюсь, что будет трудно сохранить мир на праздновании йоля, если они проведают, что ты снова холост.

— Кое-что другое занимает меня больше, чем женитьба, — ответил Стирбьерн, — но мы поговорим об этом позже.