Драконы моря

Король Свейн к этому времени уже развеселился, так как появление Стирбьерна сперва привело его в уныние. Он сидел развалясь, откинувшись на спинку своего трона и обгладывая свиную ногу, кость от которой он бросил прямо на солому, покрывающую пол. Он с удовольствием заметил, что король Харальд, который был увлечен разговором со Стирбьерном о женщинах, ест и пьет больше других. Король Свейн тоже прислушивался к беседе за столом и вскоре присоединился к ней, заметив, что мудрый воин не забывает и о своей бороде, ибо если битва случается в ветреную погоду, борода может застлать ему глаза как раз в то время, когда он собирается отбить удар мечом или уклониться от летящего копья. Поэтому он всегда заботится о том, чтобы его борода была заплетена прежде, чем он вступает в битву. Но теперь ему бы хотелось послушать о том, как Сигурда Буисона спасли его длинные волосы, ибо людям, которые принимали участие в битве у Хьорундарфьорда, обычно есть что порассказать.

Епископ Поппо никак не мог справиться со всем, что ему было подано, а выпитое пиво вызвало у него икоту. Несмотря на это, он был способен изрекать что-то и присоединился к беседе, сказав, что был бы рад поведать историю о принце Авессаломе, чьи прекрасные длинные волосы послужили причиной его гибели. Это, пояснил он, хорошая и нравоучительная история записана в Святой Библии. Но король Свейн немедленно прервал его, сказав, что пусть он рассказывает подобные бредни женщинам и детям, если они его еще слушают. По этому поводу у них возникла перепалка, но король Харальд промолвил:

— На таком празднике, как этот, который длится шесть дней, хватит времени каждому рассказать свою историю. Нет ничего лучше, чем слушать достойные рассказы, когда съедена первая доля и в кубке еще осталось пиво. Ибо это помогает скоротать время, пока не сменились блюда, и препятствует ссорам за столом. Но я хотел бы сказать кое-что в защиту епископа. Он знает много достойных сказаний о святых, апостолах и королях, которые правили в восточных странах, ибо я сам слушал о них с удовольствием. Он рассказал мне много историй об одном из них, чье имя было Соломон. Он был в большой милости у Господа и, кажется, был очень похож на меня, правда у него было больше женщин. Я думаю, что епископ должен сперва рассказать эту историю, пока он не осоловел от еды и питья, ибо праздничное пиво пьянит его не так, как нас, поскольку он еще не привык к нему. Потом пусть и остальные люди расскажут, что приключилось у Хьорундарсфьорда, или Стирбьерн расскажет о своем походе в Страну вендов. Кроме того, среди нас есть люди, которые умудрились побывать в Испании и привезли оттуда ко двору святой колокол, который сослужил мне хорошую службу. И я хотел бы услышан их историю, прежде чем праздник подойдет к концу.

Все согласились, что король Харальд говорил мудро, и поступили так, как он предложил. Итак, вечером, когда внесли факелы, епископ рассказал историю о короле Давиде и его сыне Авессаломе. Он говорил громко, так что каждый мог его слышать, и так искусно, что всем, кроме короля Свейна, она понравилась. Когда епископ кончил, король Харальд заметил, что эта история очень поучительна и кое-кому следовало бы ее запомнить, на что Стирбьерн расхохотался и, подняв кубок, крикнул королю Свейну:

— Будь благоразумен, принц, обрати внимание на эту сагу и стриги свои волосы коротко, как это делают епископы[15].

Это замечание пришлось по вкусу королю Харальду, который хлопнул себя по коленям и разразился таким хохотом, что сотрясалась вся скамья с его стороны стола. Когда его свита и людиСтирберна увидели, что хозяин смеется, все присоединились к нему, даже те, кто не знал повода для смеха, вскоре зал наполнился весельем. Но люди короля Свейна были недовольны. Сам он покраснел от гнева, закусил нижнюю губу, и взгляд его сделался настолько грозен, что казалось, он сейчас вскочит на ноги и бросится на обидчика. Стирбьерн наклонился вперед со своего места и, улыбаясь, пристально смотрел на него своими тусклыми, немигающими глазами. В зале возникло беспокойство, ибо казалось, что рождественский мир может быть нарушен. Епископ протянул руки и крикнул что-то, чего никто не услышал, все взгляды людей остановились на двух сидящих друг против друга воинах, в то время как их пальцы нащупывали ближайший предмет, который мог бы послужить оружием. Но тут шуты короля Харальда, два ирландца, знаменитые своим умением, вскочили на королевский стол в пестрых рубахах, с перьями в волосах и принялись махать своими широкими рукавами, выпячивать грудь, топать ногами и вытягивать шеи. Затем они прокричали петухами друг на друга так искусно, что люди не могли вспомнить, когда они слышали что-либо подобное. Тут же все позабыли о распре и беспомощно развалились на своих местах, смеясь их проделкам. Так закончился первый день праздника.