Драконы Севера

С обожженным красным лицом, женщина, с распущенными и обгоревшими порыжевшими волосами, покачивалась вперед–назад в странном монотонном ритме. На глазах повязка. На покрасневших руках волдыри от ожогов.

— Что с ее глазами?

— У нее выжжены глаза, ваше величество.

— Кем?

— Не известно, она появилась в порту три месяца назад. Без глаз, без языка и глухая. Ее в свой притон приволок Толстый Григ. Он часто потом водил ее по кораблям ублажать матросов.

— Только голодные матросы на такое могут позариться!

— Не судите, ваше величество, по ее нынешнему состоянию. — портной оглянулся на свое семейство и вполголоса добавил — Тело у нее очень аппетитное и свежее …было… вначале… А главное — она никого не помнит и ничего не слышит, и никому ничего не скажет.

Бернадетта содрогнулась от омерзения.

— Мерзкие твари! Грегори, помоги ей!

Ее умоляющие глаза. полные слез сочувствия, преследовали меня.

— Прошу, ради меня!

Я подошел и опустился на колено перед калекой. Трудно сказать — сколько ей лет. Но шея гладкая, без морщин. Она должно быть молода, но сейчас она была ужасна. Потрескавшиеся губы, обожженная кожа, рыжие подпалины на волосах.

Я решил начать с самого простого.

Снял флягу с водой и открыв, прижал к ее полопавшимся губам. Бедняжка дернулась как от удара, лицо перекосилось. Но струйка воды на подбородке ее успокоила. Жадно припав к горлышку, она подавилась водой. Я убрал флягу и дал ей откашляться. Потом снова прижал флягу к губам. Напившись, она кивком поблагодарила меня и вытерла губы ладонью.

Милосерднее было прирезать эту калеку, чтобы прекратить ее мучения, чем лечить! Да и смогу ли я вернуть ей зрение?

Прикрыв глаза, я вызвал ее ауру. Изумрудные нити в ауре редкими вкраплениями светились, словно редкостный орнамент. Она несла в себе магический дар!

Женщина с магическим даром! В своей жизни я видел только одну такую — свою сестру Сью! Несчастная обгоревшая калека теперь была мне очень интересна.

Я осторожно взялся за ее запястья. Женщина дрогнула, но рук не освободила. Покалывание в моих пальцах перешло выше и растаяло в запястиях. Я убрал руки. Кожа рук Лили стала белой. Волдыри исчезли.

Она всхлипнула и быстро провела пальцами, но своей коже. Пальцы удлиненной благородной формы и мозолей нет на ладонях. Она явно не простолюдинка!

Потом я убрал ожоги с ее лица. Бедняжка замерла, видимо не веря своим чувствам. Боль от ожогов бывает просто дьявольская. Как она терпела?

Потихоньку я начал развязывать повязку, что лежала на глазах. Ее руки обследовали мои легкими касаниями и опустились вниз. Она мне уже доверяла.

— О, боже!

Бернадетта отбежала в сторону, и ее вырвало.

Я смотрел на страшные багровые рубцы в глазницах и поражался живучести этого человека. Это сделали раскаленным железом, грубо всадив его через веки в глазные яблоки. Глаза просто испарились!

Как она смогла это пережить? Кто это сделал с нею? За что?

Я накрыл ее изуродованные глазницы ладонями, а пальцы легли на виски.

Прикрыв глаза, сосредоточился. Иглы вонзались в мои пальцы и ладони. Руки окоченели. До запястий. Выше. Дошло до локтей… Озноб полз по спине. Я потерял счет времени. Я мерз под солнцем и начал дрожать в ознобе… Тело калеки словно высасывало из меня тепло и силу… Я уже начал проклинать свой дар, когда все окончилось.

Руки Лили коснулись моих запястий и мягко потянули их вниз.

Открыв глаза, я столкнулся со встречным взглядом карих глаз из‑под пушистых ресниц. Зрачки расширились и жадно впились в мои.

Я был горд — я вернул ей глаза! Это — невероятно!

Внезапно ее вновь приобретенные глаза закатились и она, выскользнув из моих рук, повалилась на траву, разбросав руки как тряпичная кукла.

— Грегори, ты вернул ей зрение! Это божественно! Что с нею?! Она без чувств?

Бернадетта, придерживая подол платья, семенила вокруг меня, словно деловитая, беспокойная птичка.

Свою подопечную мы разместили в палатке Бернадетты. Прежде чем уйти, я попросил лекаря Каллума осмотреть ее.

Грязное платье выбросили вон.

Обнаженная женщина лежала на походной постели, на спине, так и не придя в сознание. Похоже, она давно не питалась как следует. Кожа туго обтягивает скулы. Ребра выступают из-под кожи груди.

Осмотрев глаза Лили, приподнимая веки, Калум пожал плечами.

— Здесь все в порядке.

Я не сказал ему, что еще час назад этих глаз не было вовсе.

Приоткрыв ей рот, мы обнаружили, что языка она не имеет. Он грубо и косо вырезан.

Но рана уже давно затянулась. Отсутствуют несколько боковых зубов.

Груди небольшие, но крепкие, живот впалый, так что выпирают тазовые кости. Волосы на лобке темные, почти черные.

Каллум оглянулся на меня, и я кивнул. Слегка раздвинув ноги женщины, лекарь осмотрел ее тайные прелести.

— Видимых повреждений нет, государь. Она не девственница, но и не рожала никогда.

Перевернув женщину на живот, мы увидели на спине и ягодицах уже под зажившие длинные рубцы.

— Ее избивали, государь, и неоднократно, похоже на следы от ременной плетки.

На правой щиколотке потертость. Видимо, ее держали прикованной за ногу.