Драконы Севера

Плачущего Ричарда оставили в лагере. Он был в истерике.

Пришлось дать ему макового отвара. Мальчик любил сестру, но свою любовь никогда не демонстрировал. А теперь он просто сгорал от горя…

Мои люди, посланные в замок Соммерсби, вернулись ни с чем. Адель и старый барон уехали в неизвестном направлении еще месяц назад.

Я сел в седло и поехал вниз с холма, но только не к Давингтону, а в противоположную сторону. Лошадка Бернадетты шла шагом, иногда кося на меня лиловый глаз.

В моем кошельке на поясе, в чехле из замши, лежал белокурый локон, последний дар моей подруги… Мои люди не нашли убийц в лесу. Я не знал, в кого целились — в меня или в нее? Случайно это вышло или нас выследили.

Если выследили, то эти люди допустили огромную ошибку, что не спустились вниз в овраг и не довели дело до конца!

Кто бы ни послал этих стрелков, они заплатят по самой дорогой цене! Фостеру придется попотеть… Я ехал шагом, все дальше от города, и груз с моей груди ничем было не снять…

Я привязался к Бернадетте, а потом полюбил ее так, как ни любил ни Нелл, ни Адель, ни Доротею Харпер. Им я позволял любить себя, но страсть и привязанность к ним не была такой сильной… Каюсь, с Бернадеттой я забывал даже Сью, мою первую и единственную любовь… Неужели я обречен терять всех женщин, которых полюблю или которые полюбят меня? Давингтон мне опротивел, завтра же в Корнхолл и далее в Холлилох!

Незаметно за мыслями и думами, я доехал до долины, в которой, на берегу черного озера, лежали руины замка короля Магнуса. Оглянувшись, я обнаружил в сотне шагов позади Гвена с его людьми и Габриэль, сидевшую по–мужски в седле.

Заметив мой взгляд, она пришпорила коня и быстро догнала меня.

— Здесь очень странное место, мне о нем говорили…

— Когда тебе говорили?

— Когда… когда я жила отсюда далеко и меня еще не изуродовали как… как…

Она не находила слов и побледнела.

Я положил руку на ее плечо.

Она отвернулась и глубоко вздохнула несколько раз.

— Проедем к озеру?

Она кивнула.

Спешившись на берегу, мы сели рядом на истертые древние каменные ступени.

Осеннее теплое солнце не жгло, а грело.

— Грегори, здесь сосредоточение силы… Разве ты не ощущаешь?

Я закрыл глаза и ровно, размерянно дыша, расслабился.

Нити… Разноцветные нити силы тянулись из земли, причудливо извиваясь, словно дымки гаснущих костров. Я мысленно протянул к ним руки, собирал пучки силы и вязал узлами, которые начинали светить пульсирующим белым светом. Пульсация усилилась. Все происходило так же, как и на берегу у руин Лайонбурга!

Пульсирующий белый свет залил все пространство вокруг меня. Я уже не ощущал, что дышу и сижу на каменной ступени… превратился в сгусток света, без тела, без мыслей… просто плыл по мягко покачивающимся волнам… Но я должен что‑то сделать? Открыть дверь?

Черный прямоугольник возник на моем пути, он рос и поглотил меня.

Отец читал книгу за столом, поддерживая подбородок правой рукой.

Он повернулся ко мне, улыбаясь, встал и приблизился.

— Ты повзрослел Грегори!

— Прошло всего несколько месяцев.

— Взросление не зависит от течения времени, сын мой! Многие люди проживают жизнь, и умирают седыми, но младенцами по чувствам и по разуму!

— Мне тяжело, Сью покинула меня! А теперь убита моя подруга… Я один, и не на кого опереться, отец!

— У тебя есть верные преданные люди, Грегори. Женщина, что сейчас рядом с тобой — она очень сильна, и она твой друг. Не потеряй ее дружбу, Грегори!

— Но я не знаю о ней ничего! Порой я сомневаюсь — что она за магичка — если ее так страшно изуродовали и отдали в притон на потеху грязных мужланов! Почему она себя не защитила?

— Человеческие маги зависят очень сильно от своего тела. Без языка она не могла произносить заклинаний и утратила способность творить магию. То, что ее не прирезали, а превратили в шлюху — это чья‑то изощренная месть. Она знает, кто это сделал. Спроси!

— Она не желает об этом говорить…

Отец лукаво усмехнулся.

— Есть заклинание истинной правды, вот — произнеси эти пять слов и добавь: «Габриэль скажи истинную правду» — задай вопрос и получишь правдивый ответ. Повторив заклятие наоборот, ты выведешь ее из транса, и она забудет о твоем вопросе и своем ответе.

Отец повторил пять слов.

— Запомнил?

— Да. Но можно ли это заклинание применить против любого человека?

— Конечно, можно, но соблюдая осторожность! Лучше это делать наедине, Грегори! У тебя появится искушение задавать вопросы своим друзьям и приближенным. Их правдивые слова тебе, скорее всего не понравятся…

— О, боже! Грегори! Очнись! Прошу тебя!

Габриэль трясла меня и хлестала по щекам. Я вяло отмахнулся, открывая глаза.

— Ты находился в трансе более часа. Твои люди встревожены!

— Все хорошо, Габриэль… Возвращаемся в Давингтон…

— Что ты видел?

— Когда вернемся, я расскажу…

Отказавшись от ужина, я поднялся в библиотеку. Немного погодя туда пришла Габриэль. Я закрыл дверь изнутри на ключ и прошел по всему залу, заглядывая за полки и стеллажи.

— Здесь никого нет, Грегори!

Удивленная и заинтригованная Габриэль разглядывала меня с повышенным вниманием.