Дракула

Было самое начало ноября 1917 года. Уже начали сгущаться сумерки, когда он пересек французскую равнину. В прошлом году, после того как склоны Карпатских гор были омыты реками крови павших в войне, этот запах возымел на него неоспоримое действие, подталкивая покинуть родовое гнездо. Десять лет назад он вернулся на родину, потрясенный и разочарованный лондонским обществом, и долгие годы жил в полном одиночестве, довольствуясь только случайными цыганами или сбившимися с дороги путешественниками.

Но по мере того как война охватывала ближние и дальние города, а его родные земли были выжжены и насквозь пропитаны кровью, он осознавал, насколько был силен его голод. Ведомый неистощимой жаждой, он наконец прибыл сюда, на берег реки Ипр, ставший прошлой ночью полем битвы.

Проведя долгую ночь и целый день в номере крохотной гостиницы в сотне миль отсюда, он устремился на поле сражения, как только солнце исчезло за горизонтом. Он задержался на вершине холма, с которого открывался устрашающий вид на то, что произошло здесь недавно, и был немало потрясен отвратительным зрелищем кровавой резни. В своих собственных сражениях он не раз был свидетелем массового убийства, но никогда не видел такого опустошения земель. Он помнил, как выглядела эта местность пятьдесят лет назад: зелень ковром покрывала бескрайние просторы, густые темные леса, полные жизни и движения, вздыхали, овеваемые ночным ветром. Теперь же его взорам предстали лишь черная грязь, сломанное оружие и тела погибших.

Он сошел вниз, погрузившись в желтоватый смертельный туман иприта, который не причинил ему никакого вреда, но вызвал отвращение. Несмотря на это, он был опьянен плавающими в воздухе запахами и стонами умирающих. Миновав горы трупов, он приблизился к человеку, который еще был жив. Лишившись одной ноги, тот упорно пробирался вперед, из последних сил преодолевая засасывающую грязь и тела. Лицо было скрыто под противогазом, что делало его похожим на отвратительное насекомое, трупную муху.

Он набросился на умирающего человека, разрывая противогаз и освобождая беззащитное горло. Солдат задергался в предсмертных судорогах, когда острые зубы вонзились в его крепкую шею, но тут же затих, настигнутый смертью.