Дракула

— Да, сэр. Прошу прощения, что вынуждена сказать вам это, но дом находится в ужасном состоянии. Я хотела предложить нанять фирму по уборке домов.

— Больше двух посторонних… посторонних людей… в доме?

— Понимаете, одной мне не под силу привести в порядок весь дом, но и жить в такой грязи просто невозможно.

Он наклонился, вновь выдвинул саквояж и небрежно поставил его на стол. Углубившись в изучение содержимого, он наконец извлек из его недр пачку банкнот достоинством пятьдесят фунтов стерлингов, в которой по крайней мере было не меньше семисот фунтов. В том момент, насколько я помню, он впервые поднялся со своего места и обошел вокруг стола, сжимая в одной руке пачку денег, а другой помогая себе сохранить равновесие. Сначала мне показалось, будто что-то не так с его левой ногой. Когда он приблизился, мысль о том, что он искалечен, ужасно искалечен, с пугающей ясностью застыла в моей голове, но ничто, кроме его небольшой хромоты, не указывало на это.

Он шагнул вперед, и поток воздуха донес до меня его зловонное дыхание.

Я едва не задохнулась, почувствовав смрад гниения, будто проникший сквозь толщу кладбищенской сырой земли. Резко отшатнувшись, я ощутила, как его пальцы стальным кольцом обхватили мою левую руку, и он со всей силы дернул меня к себе, так что наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Внезапно он улыбнулся, странная чарующая улыбка обнажила красивые белые зубы, и в это мгновение я забыла о его чудаковатой внешности, зловонном дыхании и всех неясностях, касающихся его самого; вместо этого меня окатила волна невероятного волнения, причины которого я была не в силах потом объяснить. Как сквозь пелену тумана, я услышала его голос, волнующий шепот проникал в самые глубины моего сознания:

— Вы можете делать в доме… все, что пожелаете… дом полностью в вашем распоряжении… но никогда… никогда… не позволяйте посторонним… переступать мой порог. — Он улыбнулся еще шире, но я была настолько очарована им в тот момент, что даже не обратила внимания на длинные выступающие клыки. — Надеюсь, вы меня поняли. Если работы по дому слишком много… оставьте все как есть. Вы можете заниматься только приготовлением ваших восхитительных и ароматных блюд, большего я от вас не требую.

Он отпустил меня, резко вложив деньги мне в руку, и, вернувшись за стол, углубился в чтение какого-то старого документа.

Почувствовав, что ноги вновь подчиняются мне, я опрометью бросилась из комнаты в холл и, стремительно поднявшись по лестнице, укрылась в своей спальне. Все еще крепко сжимая в левой руке внушительную пачку денег, я даже думать не смела о том, чтобы покинуть этот странный дом и обратиться за помощью в христианскую организацию помощи молодым женщинам, поскольку даже самая бескорыстная душа поддалась бы искушению обладать немалыми деньгами, которые ей настойчиво предлагают, не много требуя взамен.

Но была и другая причина, по которой мне теперь стало неимоверно трудно покинуть этот дом, даже несмотря на то, насколько пугающим и опасным это могло быть.

Рудольф Акрудал был, без сомнения, уродлив и омерзителен, в нем было что-то зловещее, отчего иногда становилось не по себе, но теперь я знала, что он может излучать такое очарование, которое рано или поздно я сочту непреодолимым.

Моя работа была однообразна и монотонна, но однажды я все же была искренне удивлена.

Все заказы мистера Акрудала, а также то, что требовалось непосредственно мне, доставлял местный мясник, который каждое утро оставлял на пороге нашего дома бидон и увесистый сверток. Хотелось бы добавить, что мое пряное блюдо из фарша настолько понравилось хозяину, что он теперь больше ничего другого не ел, даже кровяную колбасу; именно этот факт и заинтересовал мясника, с которым я рассчитывалась за продукты каждую пятницу.

Подсчитав общую сумму на специальном кассовом аппарате, он выдавал мне чек и, самоуверенно усмехнувшись, каждый раз обращался ко мне с вопросом:

— Скажи мне правду, дорогуша. Какого черта он делает со всем этим? С самого начала меня предупредили, что фарш должен быть теплым, жидким и вонючим, а кровь — густой.

Я неизменно давала один и тот же ответ:

— Это касается только мистера Акрудала и меня.

Но через какое-то время необходимость поговорить с кем-то, кто хорошо ко мне относится, одержала верх над осторожностью и предусмотрительностью, и я наконец призналась, что готовлю из этого кровавого месива любимое блюдо мистера Акрудала, которое он всегда хвалит. И несмотря на то что мистер Редвинг — так звали мясника — подверг сказанное мной большому сомнению, я видела, что он отчаянно хочет этому поверить и, несомненно, поделится такой новостью со всей падкой на сенсации общественностью.

Однажды, упаковывая мне лучшую часть вырезки, он спросил:

— Представляете, никто не знает, как он на самом деле выглядит, он никогда не выходит на улицу при свете дня. Правда, что под волосами у него рога?

В ответ я только устало вздохнула:

— Конечно нет. Все не так плохо, как вы думаете. Не будьте глупцом.