Дракула

Услышав ее просьбу, в первую минуту Дракколо, казалось, смутился, будто сам не был уверен, имеется ли в его доме ванная. Затем он с явной неохотой объяснил, что Сильвии следует подняться по лестнице, повернуть налево, затем направо и войти в первую дверь справа, после чего вручил ей фонарик.

— Батарейка почти разрядилась, — предостерег он, — так что не тратьте ее попусту.

«Он что, думает, я стану шарить по углам?» — удивилась Сильвия, подозревая, что ее подопечному есть что скрывать.

Выходя из комнаты, она услышала за спиной голос мистера Строупа:

— А домище у вас здоровенный. Вы один тут живете?

Дракколо подтвердил, что это так.

— Надо же, — продолжал Строуп, — а когда мы свернули к этому дому, мне почудилось, будто из него кто-то вышел.

— Агент по продаже недвижимости заходил осмотреть дом, — пояснил Дракколо. — Я, видите ли, подумываю о том, чтобы продать дом и вернуться на родину.

— Сдается, этому агенту чертовски не терпелось унести отсюда ноги. По правде говоря, мне показалось, что он выпрыгнул из окна на первом этаже. И порезался, наверное: зуб даю, я видел у него на спине кровь.

— Хм… — отозвался Дракколо, явно ни на йоту не обеспокоенный этой деталью. — Что ж, такое вполне вероятно. Он был довольно неуклюж.

Сильвия начала подниматься по лестнице и продолжения разговора уже не слышала.

* * *

Ванную она обнаружила в ту самую минуту, когда фонарик окончательно погас. К ее немалому облегчению, в потолке имелась лампочка, которая после щелчка выключателя засветилась вполнакала, ватт на тридцать. Не поднимая крышку, Сильвия уселась на унитаз, открыла сумку, извлекла оттуда с дюжину пластиковых пакетов и коробок для завтрака и принялась наугад их вскрывать. Там были разнообразные пирожные, печенья, пирожки, шоколадки, копчености и …кое-что другое. Все свободные деньги, которых было не так уж много, тратились на еду.

Привыкнув быстро расправляться с пищей, Сильвия раз за разом запускала руки в пакеты и коробки и до отказа набивала рот. Она страдала обжорством добрых пять лет, с тех самых пор, как ей исполнилось двадцать два. Причиной тому, по мнению самой Сильвии, стали серьезные, практически неразрешимые проблемы с мужчинами. После нескольких тягостных и завершившихся полным провалом личных историй она стремительно перешла от активного поедания любимых лакомств к лихорадочному пожиранию невкусной и нелюбимой еды, чтобы наказать себя за обжорство. И конечно, быстро растолстела. Позднее она пристрастилась к поеданию кое-чего другого, что вовсе не пошло ей на пользу. У нее развились в высшей степени необычные склонности в еде.

Сейчас Сильвия так спешила ублажить свою утробу, что поначалу даже не обратила внимания на обстановку вокруг. Постепенно всепоглощающее блаженство, вызванное безудержным насыщением, поблекло, сменившись отвращением к себе, и она стала озираться по сторонам.

Громадные вычурные трубы ванной комнаты имели совершенно антикварный вид и вдобавок густо обросли грязью. С того места, где восседала Сильвия, можно было без труда разглядеть ванну. Теоретически это была та самая ванна, выбираясь из которой Дракколо упал. Однако Сильвия сильно усомнилась на этот счет. Ванна была на четверть заполнена бурой слизью, из которой торчали косточки, судя по виду, принадлежавшие птицам и прочей мелкой живности. Имелись там и перья, и даже клочья шкуры. Все это добро лежало здесь давно. Дощатый пол ванной комнаты кое-где был покрыт лужицами той же бурой слизи. Создавалось впечатление, что здесь безуспешно пытались состряпать жаркое, но потом прекратили свои тщетные попытки. Сильвия встала и, осторожно ступая, обошла ванну. Ей хотелось вымыть испачканные остатками пищи руки, но раковина оказалась почти до краев заполнена все той же слизью, правда без торчащих из нее костей. На бурой поверхности колыхались пятна зеленоватой плесени. Сильвия повернула кран. Вместо воды оттуда хлынули струей какие-то черные лоснящиеся насекомые, — судя по всему, они давно свили гнездо внутри крана и теперь одно за другим шлепались в бурую слизь, барахтались и тонули.

Сильвия, как могла, очистила руки салфеткой, схватила сумку и выскочила из ванной. Фонарик ненадолго ожил — ровно настолько, чтобы она сумела добраться по заброшенным коридорам до выхода на лестницу. Спускалась она вслепую и с большой осторожностью, боком передвигаясь со ступеньки на ступеньку и отчетливо сознавая, что если споткнется и упадет, то, скорее всего, погибнет под тяжестью собственного веса.