Дракула

Быстрая проверка показала, что оставшиеся капсулы пропали и с экрана были стерты все данные. Впрочем, работа была сделана кое-как: в аппаратуре наверняка осталось достаточно следов для повторения анализа, кроме того, возможно, он сумеет восстановить стертые файлы с жесткого диска. Брюер задумался, что понимал таинственный незнакомец под «вполне готовы». Наверняка дело не и настроении.

Брюер обычным шприцем взял у себя немного крови из пятнышка на шее, но сразу к анализу не приступил, а убрал образец в холодильник и поспешно вышел на улицу. И не останавливался, пока не добрался до телефона-автомата.

Он воспользовался обычной карточкой, какие продаются в кассах супермаркетов, но из осторожности направил звонок через Таллин: люди, в чьей помощи он нуждался, предпочитали иметь дело с осторожными клиентами.

Брюер снова вышел на улицу так поздно, что Простак Саймон был уже дома и спал безмятежным сном. Как и следовало ожидать, один. На дверях у него было три замка, а на окнах — два, но старый пластик не устоял против растворителя, так что Брюер вошел, не потревожив хозяина, и провел быстрый, но тщательный обыск.

Запасы Саймона он без особого труда нашел под коллекцией рекламных карточек. Коллекция как коллекция: Саймон обдирал их с телефонных будок, как другие мальчишки обдирают марки с конвертов. Брюер положил капсулы в карман, оставив только несколько штук, и расположился у кровати Саймона.

Он принес обычный медицинский шприц, который не потрудился простерилизовать, и с намеком приставил его к горлу Саймона, а потом уже включил лампочку над кроватью. И пожалел, что так плохо овладел искусством запугивания. Как бы ни старался человек быть просто бизнесменом, в торговле наркотиками было нечто, сопротивляющееся разумному подходу.

— Не дергайся, Саймон, — сказал он, когда парень распахнул глаза. — Мало того что ты рискуешь проколоть адамово яблоко, так еще получишь дозу очень неприятного зелья.

Саймон забормотал и съежился, но предупреждение учел.

— Что такое? — заныл он.

— Расскажи мне про дружка Дженни, Саймон, — сказал Брюер. — Все, что знаешь, и поскорее.

— Что в шприце? — осведомился Саймон.

— Так, кое-что, от чего у тебя нервишки зазвенят. Последствий не оставит, но двадцать четыре часа будешь испытывать все виды мучительной боли. Если не хочешь провести самый жуткий день, какой только можно представить, расскажи мне о парне, который поставляет тебе новый товар. Выкладывай все, и моли Бога, чтобы этого хватило.

Саймон попробовал завопить, что ничего не знает, но быстро передумал.

— Он химик вроде вас, — заговорил он, словно надеясь задобрить Брюера этим известием. — Делает анализы для государства и для любого, кто заплатит… Говорит, что его зовут Энтони Марклоу, но, по-моему, он даже не англичанин. Его товар не лучше, а другой. Я не собирался отказываться от вашего, честное слово. Я только…

— О Марклоу, Саймон. Рассказывай о Марклоу. Что делает для него Дженни? Продает товар шлюхам или раздает? Ну?

— Я не знаю! Да что это с вами? Кто говорил, что он не гангстер, а? И насчет «на рынке всем хватит места»?

— Это не экономическая конкуренция, Саймон. Тут дело серьезнее. Марклоу не просто толкает пилюли счастья. Он занимается чем-то другим, и мне надо знать чем. Ну, Саймон? Что он еще сделал, кроме перехвата моих клиентов?

— Какого хрена мне знать? — с неподдельной искренностью взвыл юнец. — Я просто… Вы у девочек спросите. Дженни с девочками общается, а не со мной. Если она им что и давала, мне они не говорили.

Указательным пальцем свободной руки Брюер оттянул себе воротник и ткнул пальцем в пятнышко на шее — в синеватую отметину, которая скоро станет лиловой, а потом коричневой. Испуганный взгляд Саймона следил за ним, как за движениями гипнотизера.

— Видел у кого-нибудь такие пятна? — спросил Брюер.

— Точно, — признал Саймон. — Еще подумал: забавно, доктора обычно уколов в шею не делают, и не верится, чтобы девочки сами кололись. А что?.. — Он умолк, как видно, гадая, откуда взялась метка у Брюера, но не смея спросить.

— У скольких? — поинтересовался Брюер.

— Я видел у троих, — ответил Саймон, намекая, что их могли быть десятки или сотни. — Почему в шею?

— Может, ему некогда было засучить им рукава, — отозвался Брюер, на дюйм-другой отведя иглу от горла Саймона.

Скорее, дело в том, что вещество вводилось в сонную артерию, откуда попадало прямо в мозг. Хотя его мозг пока работал как обычно. Он не чувствовал ни опьянения, пи сонливости: средство, введенное в кровь, не было психотропным. Может, его действие направлено в мозговые железы. Если так, вероятнее всего, гипофиз, а за ним — шишковидная железа. Гипофиз — отмычка ко всем железам внутренней секреции, диспетчер, распоряжающийся гормонами и управляющий телом. Шишковидная железа до сих пор была окружена аурой картезианской таинственности, интриговавшей всех ученых мира.

Саймон выпростал голую руку из-под одеяла и отвел подальше шприц. Брюер ему не препятствовал: если парень еще что-нибудь знает о Марклоу, и так скажет.

— Давно Дженни стала так выглядеть? — спросил он.