Дракула

Срочно вызван к отцу — ему стало хуже. Вечерней почтой пришли подробное письмо в Ринг. Если необходимо, телеграфируй.

Письмо доктора Сьюворда — Артуру Холмвуду

2 сентября

Старина!

Спешу сообщить тебе, что у мисс Вестенра нет никакого функционального расстройства или другой известной мне болезни. В то же время я обеспокоен ее видом, она очень изменилась со времени нашей последней встречи. Конечно, сам понимаешь, мне не удалось осмотреть ее как следует: наши дружеские отношения мешают этому. Пожалуй, лучше изложу тебе все как было, а ты сделаешь собственные выводы. Итак, слушай, что я сделал и что предлагаю.

Я застал мисс Вестенра с виду веселой и быстро понял, что она всячески старалась обмануть мать и уберечь ее от волнений. Несомненно, если она и не знает, то догадывается о необходимости этого. Обедали мы втроем и так старались веселить друг друга, что в конце концов нам действительно стало весело. После обеда миссис Вестенра пошла прилечь, а Люси осталась со мной. Она держалась очень хорошо — наверное, из-за слуг, которые сновали туда-сюда. Лишь в своей комнате она сбросила маску и в изнеможении упала в кресло, закрыв лицо руками. Увидев смену ее настроения, я поспешил приступить к обследованию. Она с грустью заметила:

— Если б вы знали, как я не люблю говорить о себе.

Я напомнил ей о врачебной тайне и сказал, что серьезно обеспокоен ее здоровьем. Она сразу поняла, что я имел в виду, и решила проблему.

— Расскажите Артуру все, что сочтете нужным. Для меня главное он, а не я.

Так что я могу писать свободно.

Я сразу обратил внимание на то, что она несколько бледна, но обычных признаков анемии у нее нет. Совершенно случайно мне удалось взять у нее анализ крови: открывая тугое окно, она слегка порезала себе руку разбившимся стеклом. Порез пустяковый, но мне удалось собрать несколько капель. Судя по составу крови, здоровье у нее прекрасное. Физическое состояние не вызывает никакой тревоги. Я пришел к выводу, что, возможно, причину нездоровья надо искать в психике. Люси жалуется на затрудненное дыхание, тяжелый, как бы летаргический сон с кошмарными сновидениями, которые она потом не может вспомнить. Говорит, что в детстве у нее была привычка ходить во сне, и в Уитби эта привычка к ней вернулась, а однажды ночью она вышла из дома и поднялась на Восточный утес, где ее и нашла мисс Меррей, но в последнее время этого не случается.

Я в полном недоумении, поэтому лучшее, что мог сделать, — это написать своему учителю и старому другу профессору Ван Хелсингу из Амстердама; он, возможно, как никто другой, разбирается в необычных болезнях. Я попросил его приехать, а поскольку ты предупредил, что берешь все под свое начало, то счел необходимым посвятить его в твои отношения с мисс Вестенра. Сделал я это, мой друг, выполняя твою волю, ибо сам я лишь горд и счастлив сделать для нее что угодно. Не сомневаюсь, что Ван Хелсинг придет на помощь хотя бы из расположения ко мне, но, каковы бы ни были его условия и пожелания, мы должны их принять. Профессор производит впечатление самоуверенного человека, но это объясняется лишь тем, что он действительно знает, о чем говорит. Он философ, метафизик и один из лучших ученых нашего времени. Необычайный ум, железная выдержка, хладнокровие, неукротимая решительность, сила воли, терпимость, доброта и искренность — вот чем он оснащен в своей благородной теоретической и практической работе на благо человечества; взгляды его широки, а сострадание и сочувствие безграничны. Сообщаю тебе все это лишь с тем, чтобы ты понял, почему я так верю в него. Я просил его приехать не медля.

Завтра вновь повидаю мисс Вестенра. Мы встретимся с нею в городе, чтобы не встревожить ее мать столь скорым повторением моего визита.

Всегда твой

Джон Сьюворд

Письмо доктора медицины, философии, литературы и пр. Абрахама Ван Хелсинга — доктору Сьюворду

2 сентября

Дорогой друг! Получил твое письмо и немедленно выезжаю. К счастью, делаю это без ущерба для своих пациентов. В противном случае я отправился бы с тяжелым сердцем, но не откликнуться на просьбу друга помочь тем, кто ему дорог, не могу. Объясни своему приятелю, что ты, высосав яд гангрены из моей раны от нелепого удара ножом, выскользнувшим из рук нашего чересчур нервного товарища, раз и навсегда получил право на мою поддержку. Так что теперь, когда он нуждается в моих услугах, помощь твоя неизмеримо больше всего его громадного состояния. Я еду прежде всего к тебе, хотя мне и приятно быть полезным твоему другу. Закажи мне номер в Большом восточном отеле, чтобы я находился неподалеку от больной. И пожалуйста, устрой мне встречу с молодой леди завтра пораньше — очень может быть, мне придется вечером вернуться домой. Но если будет нужно, вновь приеду через три дня и смогу пробыть подольше. А пока, друг мой Джон, — до свидания.

Ван Хелсинг