Дракула

Причины такой многоликости восходят к событиям 1462 года, когда законный правитель Валахии, отважный защитник христиан от османского натиска в одночасье оказался монстром в человеческом облике, предателем и вероотступником. С тех самых пор все, кто пытался разобраться в истории Дракулы, сталкивались с невозможностью отделить правду от вымысла — тем более что правдивых сочинений о воеводе попросту не было. Традицию вольного обращения с материалом продолжил и Брэм Стокер. Как уже говорилось, он сделал Дракулу из румына секлером, из господаря графом, а вместо Валахии поселил его в замке у прохода Борго в Северной Трансильвании. Похоже, эта область с ее красивым названием и пестрым разноязыким населением, увлекательно описанная в книге Эмили Джерард, просто нравилась ему больше, чем какая-то непонятная Валахия, вообще пропавшая с карты — ведь в то время она уже стала частью Румынии. Точно так же ему понравилось имя Дракулы, в котором слышались и draco, и cool, поэтому он и назвал так своего вампира, даже не думая, что погрешит этим против исторической правды и вызовет недовольство целого народа.

Впрочем, румыны не так уж недовольны — в конце концов, они получают неплохой доход, возя туристов и в глянцево-картинный Бран, и на мрачные развалины Поенари, и даже к куцему замку-уродцу, выстроенному для гостей с Запада у прохода Борго, как раз там, где его расположил Стокер — не пропадать же месту! Бойко торгуя сувенирами на тему Дракулы, местные жители при этом возмущаются тем, что его считают вампиром. Для них воевода — герой борьбы за независимость, строгий, но справедливый правитель. Такой подход зародился давно: еще в XIX веке, в пору господства чванливых и продажных бояр, местная интеллигенция пугала их тенью грозного Цепеша. Этим занимались не только полузабытый Ион Будай-Деляну, но и знаменитый поэт Михай Эминеску, писавший в своем «Третьем послании»:

О приди, могучий Цепеш, и тяжелый сон развеяв,
Раздели их на две шайки — на безумцев и злодеев.
В две огромные темницы заточи их без раздумья
И сожги огнем священным и тюрьму, и дом безумья![146]

Тогда же образом воеводы заинтересовались художники — в том числе корифей запоздалого румынского романтизма Теодор Аман. В 1860-е годы и позже он создал немало картин на исторические темы, три из которых посвящены Дракуле. Все они изображают знаковые события его правления: неожиданный арест бояр на пиру (картина называется «Боярское изумление»), расправу с послами султана и ночную атаку на турецкий лагерь. На двух из них главный герой остается в тени — его можно опознать только по шапке с пером, — и лишь в сцене с послами он перемещается в центр действия, откуда гневно смотрит в упор на турок, возмущенных и сбитых с толку непочтительным обращением. Аман кропотливо изучал исторические артефакты, и на его картине можно увидеть, как выглядел княжеский дворец в Тырговиште — весьма скромно, как и одежда обступивших трон придворных. Всё это не конкретные персонажи, а обобщенные типажи, как и сам Дракула: недаром он, вопреки фактам, изображен с бородой, как большинство румынских правителей его времени.

В том же XIX столетии Дракулой занялась зарождающаяся румынская наука. Надо сказать, что первыми его личностью заинтересовались иностранцы, особенно немец Иоганн Христиан фон Энгель — что интересно, ученик Августа Людвига Шлёцера, одного из столпов «норманнской теории» о происхождении Руси. В 1804 году Энгель выпустил в Галле «Историю Валахии и Молдавии», основанную на скрупулезном изучении доступных к тому времени источников. Например, освещая правление Дракулы (которого он ошибочно называл «Дракул», путая с отцом), он привлекал сочинения Лаоника Халкокондила, Антонио Бонфини и — впервые — немецкие памфлеты, найденные им в библиотеке графа Сечени в Будапеште. Те же источники плюс сочинение самого Энгеля использовал в своей работе ведущий румынский историк XIX века Михай Когэлничану. В его многотомной «Истории Валахии, Молдавии и задунайских румын» история Дракулы отражена в первом томе, вышедшем в Берлине в 1837 году. Принимая на веру свидетельства очернителей князя, Когэлничану называет его «величайшим монстром, ужасом человечества, тигром, жадным до крови».