Дракула

Образ самого графа неизбежно мигрировал в направлении гламурного красавца, хотя в 1978 году Вернер Херцог попытался остановить этот процесс своим ремейком «Носферату», где Клаус Кински блестяще сыграл героя-монстра, который внешне напоминает Шрека-Орлока, но, в отличие от него, был когда-то человеком и сам страдает от своей монструозности. Своего рода итог подвел в 1992 году другой киноклассик, Фрэнсис Форд Коппола; в его фильме «Дракула Брэма Стокера» граф (Гэри Олдмен) меняет обличья, становясь то джентльменом во фраке, то древним старцем в напудренном парике — но всегда оставаясь чудовищем. В прологе к картине режиссер попытался соединить своего героя с историческим Владом Цепешем — тот якобы был проклят и стал вампиром после гибели своей жены в волнах Арджеша. При этом из всех киношных Дракул на свой прототип похож разве что Кристофер Ли в экранизации 1970 года, снятой испанцем Хесусом Франко — так мог бы выглядеть Влад, доживи он до старости. Сам актер говорил: «Я всегда помнил, что мой герой принадлежал к знатному роду, был выдающимся правителем и полководцем».

Конечно, тема Дракулы проникла и в литературу, прежде всего в «низкие» ее жанры — комиксы, детективы, романы ужаса. Хотя изображенные там вампиры носят другие имена, прототипом их почти всегда остается герой Стокера. Это и «Жребий Салема» Стивена Кинга, и «Они жаждут» Роберта Маккамона, и «Дети ночи» Дэна Симмонса, и многочисленные романы Энн Райс, по одному из которых снят известный фильм Нила Джордана «Интервью с вампиром» (1994). Его герой, аристократ из Луизианы Луи (Брэд Питт), превращается в вампира после укуса своего загадочного знакомца Лестата де Лионкура (Том Круз). Однако Луи и овампиренная им девочка Клодия (Кирстен Данст) страдают из-за своего положения, периодически пытаясь освободиться от ига Лестата и перестать убивать людей. В конце концов Луи — уже в современном мире — теряет Клодию и понимает, что не может преодолеть свою вампирскую природу. Вампиры изображены пугающими, но обаятельными — поэтому и роман Райс, и фильм «Интервью с вампиром» подняли вампирскую тему на новый уровень, заставив читателей и зрителей не только бояться их героев, но и симпатизировать им.

Сам Дракула становится героем книг и фильмов гораздо реже — например, в трилогии Джин Калогридис «Дневники семьи Дракулы» описана целая семья вампиров-аристократов, веками живущая в Карпатах в полном согласии с местным населением. В Восточную Европу отправляет читателей и роман американки Элизабет Костовой «Историк», изданный в 2005 году. Его герои, изучая историю Дракулы, обнаруживают, что легендарный вампир жив, и гоняются за ним по разным странам, постепенно превращаясь из охотников в добычу. Добротно написанный роман все же не стал шедевром, поскольку из него исчезло то, что привлекало у Стокера — пафос борьбы со злом, который никак не может заменить любопытство исследователя.

Но дальше всех от своего прототипа ушла книга, вышедшая в 2009 году и разрекламированная как «восстановление первоначального замысла Брэма Стокера». Его авторы, дальний родственник писателя Дакр Стокер и сценарист Иэн Холт, оживили Дракулу и заставили его вернуться в Лондон через четверть века, чтобы выступить на стороне добра против еще более страшной вампирши — это не кто иная, как графиня Эржебет Батори. Все маски сброшены: ван Хельсинг оказывается вампиром, Минна — лесбиянкой, а сам Дракула — безнадежно влюбленным в нее старым романтиком. В итоге все герои гибнут («в общем все умерли»), и зачем это затеяно, остается неясно — разве что ради денег, которые неизбежно приносит все, связанное с вампирской темой.

Могучая магия образа Дракулы вызывает обостренный интерес не только к личности его исторического прототипа, но и к вопросу о реальном существовании вампиров. Как ни странно, сегодня спекуляций и слухов на эту тему не меньше, чем во времена аббата Кальме — и распространяют их не суеверные карпатские крестьяне, а печатные и электронные СМИ. Правда, в реальность чудовищной расы «живых бессмертных» верят только самые ярые вампироманы. Куда сложнее вопрос о вампирах-людях, испытывающих неодолимое влечение к крови. Вообще-то питье крови — вещь не такая уж необычная. Еще отец медицины Гиппократ лечил безумцев, давая им пить кровь здоровых. Плиний Старший писал про римских эпилептиков, которые во время гладиаторских игр бросались на арену, чтобы в надежде на исцеление пить кровь поверженных бойцов «из живых чаш». Свирепые воины пили кровь своих врагов, а побратимы собирали собственную кровь в чашу и по очереди отпивали из нее (потому их и называли «кровными братьями»).