Дракула против Гитлера.

«Стоять!» В узкий переулок вышли два эсэсовских солдата, преградив нам путь. Это были те самые немцы, которые остановили нас с Ван Хельсингами во время

моей первой поездки на Совет.

Они навели на нас свои автоматы.

«А, доктор», обратился ефрейтор к Ван Хельсингу. «Опять обходишь больных? Где твоя хорошенькая медсестра? У меня есть для нее кое-что, что только она может

вылечить».

«Моя дочь, вы имеете в виду?», спросил Ван Хельсинг, не скрывая своего негодования. «Буду признателен вам, если вы будете говорить о ней с уважением. Если

вам вообще нужно говорить о ней».

«Следи за языком, а то костей не пересчитаешь», прорычал сержант. «Кто эти люди? Документы».

Павел вручил немцу свои документы. Солдат осмотрел их, затем полез в карман мундира и достал какую-то бумагу, которую он поднес к лицу, чтобы прочесть

под светом уличного фонаря.

Я мало внимания обратил на часовых и вместо этого наблюдал за вампиром, взгляд которого, казалось, был прикован к символу мертвой головы на форме эсэсовцев.

Поэтому я и был застигнут врасплох, когда ефрейтор объявил: «Ты арестован» и навел автомат Павлу в лицо.

Нацистский сержант с подозрением осмотрел Дракулу. Он протянул руку и с любопытством потрогал убогое одеяние вампира, остатки его плаща. В руке немца остался

оторвавшийся кусок ветхой ткани.

«А ты кто такой, бомж-попрошайка что ли? Документы», потребовал он.

«Меня зовут Владислав Дракула, я Князь Валахии, Влад Третий».

Оба эсэсовца нахмурились. Дракула, не обращая на них внимания, повернулся к Ван Хельсингу: «Это и есть, как я понимаю, наши враги».

«Да, это они», подтвердил Ван Хельсинг.

«Тогда с вашего позволения…» И с немыслимой, сверхъестественной быстротой вампир схватил сержанта за затылок, отдернул его на сторону, оголив ему шею,

и вонзил внезапно и быстро удлинившиеся клыки солдату в горло.

И стал пить у него кровь.

Ефрейтор повернул свой автомат от Павла и навел его дуло на Дракулу. Прежде чем мы с Ван Хельсингом успели как-то отреагировать, вампир уже пришел в движение.

Не отрывая рта от горла сержанта, у которого он пил кровь, Дракула выбросил вперед руку и, схватив второго немца за шлем, раздавил его. Стальной шлем и

голова внутри треснули, как яйцо, зажатое в кулаке.

Тело ефрейтора мгновенно обмякло, но осталось висящим над землей, удерживаемое вытянутой рукой Дракулы, хотя рот вампира так и остался прикованным к шее

другого солдата, откуда он по-прежнему сосал кровь. Демонстрация такой силы меня поразила.

Солдат, которого пожирал Дракула, пытался кричать, но ни слова не сумел из себя выдавить. Его лицо, вначале покрасневшее от натуги и борьбы, затем побледнело,

а потом стало полностью белым с синими оттенками. В считанные секунды он лишился всей крови.

Глаза Дракулы стали красными вокруг янтарно-желтых его белков, почти горящими, вены в глазах у него набухли, когда он пил кровь.

Закончив пиршество, Дракула свернул шею своей жертве и отшвырнул оба трупа. Это было сделано настолько быстро, что к тому времени, когда мы с Ван Хельсингом

и Павлом опомнились после этого зрелища, Дракула уже шагал прочь. Стоя на узкой улочке, я обнаружил, что, пораженный, я уставился на раздавленный шлем,

лежавший на брусчатке. В серой стали видны были сильные углубления, в форме руки, четырех обычных и одного большого пальца, как будто вдавленных в грязь,

во всех смыслах артефакт самый примечательный.

То, как изменился вампир, было просто поразительно. Теперь он шел выпрямившись во весь рост, полный сил.

«Теперь я чувствую себя намного лучше», небрежно заметил он, словно после аперитива, которым, полагаю, и являлось для него это кровопитие.

«А что будет с немцем?», спросил я, торопливо пытаясь его догнать. «Он теперь не станет вампиром?»

«Нет, если я убью его до трансформации», сказал Дракула. «Чудесная ночь, не правда ли? Поздняя весна, если вы не ввели меня в заблуждение».

Я заметил, что цвет усов его изменился: из белого они превратились в темно-серые, так как к белым волоскам примешались черные, а волосы у него на голове

претерпели те же изменения. Кроме того, на щеках появился румянец, и восковой цвет лица теперь уже исчез.

Он остановился, дав возможность Ван Хельсингу и Павлу его догнать; они задержались, оттаскивая труп в темный угол. Я подождал их, все еще пытаясь постичь

и мысленно переварить то, чему только что стал свидетелем. Что это за человек, или что это за существо в человеческом облике?

Я вспомнил фразу, которую часто повторял мой дед: «Плата за ад, требующий жертв».

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА

ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»

Все то время, пока отец Люсиль находился за городом, куда он выехал, чтобы столкнуться лицом к лицу со своим старым и древним врагом, она провела всю ночь

и следующий день вся на нервах, пытаясь что-то читать и без нужды прибираясь в доме. По своему темпераменту она не была дотошной домохозяйкой, но ее отец,

если не считать стопок бумаг и книг, которые волей-неволей накапливались грудами в разных местах дома как попало, был человеком, склонным к порядку, так

что ей оставалось в основном только прибраться за собой.