Дракула против Гитлера (ЛП)

«А теперь взгляни на меня снова», прошептал он. Голос его донесся до нее, как будто издалека. «Теперь ты меня не видишь».

Она повернулась к зеркалу. И хотя Дракула стоял рядом с ней, она увидела в зеркале лишь свое отражение.

«Что вы со мной сделали?», вскрикнула Люсиль с некоторой тревогой.

Вампир сделал еще один пасс рукой и тут же вновь появился в зеркале.

Она повернулась и посмотрела на него, явно разгневанная.

«Козёл. Больше никогда не манипулируй с моим разумом. Никогда».

«Прости. Это была всего лишь демонстрация… в ответ на твой вопрос… Прости».

Дракула смутился. Не из-за ее ответа, а из-за собственных извинений. С какой стати ему извиняться перед этой девчонкой, перед этим человеским существом?

Почему он чувствовал необходимость защищаться перед ней? Она только что вульгарно его оскорбила, что в былые времена привело бы к дуэли — будь она мужчиной.

Кем она абсолютно точно не являлась.

Они яростно глядели друг на друга некоторое время, и Люсиль показалось, будто время каким-то образом затянулось. Она подступила к нему поближе. Они оказались буквально в нескольких сантиметрах друг от друга. Она протянула руку к его лицу, испытав желание прикоснуться к нему, и ею полностью овладела потребность в этом физическом контакте.

Было ли это еще одним его гипнотическим трюком? Ей было все равно. Он просто стоял на месте и ждал, не сопротивляясь, и ее пальцы дрожали у его щеки.

«Мы договорились». Это был ее отец.

Они с Дракулой отошли друг от друга на шаг, как дети, застигнутые врасплох во время какой-то шалости.

«Англичанин предложил весьма проницательный план действий», сказал Ван Хельсинг.

За его спиной стоял молодой Харкер и, сияя от счастья, лыбился на Люсиль.

Она проигнорировала мальчика и повернулась к отцу, который явно понял, что прервал что-то происходившее между ее дочерью и Князем и был этому только рад.

«Ты можешь сражаться вместе с нами», сказал он. «Пока что, в данное время. Остальные, скажем так, отнеслись к этому сдержанно. Но ты покажешь себя, я знаю».

Из-за спины его появились Фаркаш, Павел и Анка. Вперед вышла Анка, это была небольшого роста плотная женщина, она попёрла вперед, расталкивая мужчин, как танк, пробивающий стену.

«Хоть одного из моих людей пальцем тронешь — тут же будешь уничтожен», обратилась она к Дракуле.

«Хочешь, чтобы он помогал нам, но угрожаешь ему?», с вызовом спросила ее Люсиль. Но Дракула положил руку ей на плечо. Она почувствовала холод его плоти, когда один из его пальцев коснулся ее шеи.

«Тебе не нужно защищать меня», сказал он и посмотрел на других. «Я заслужил того мнения, которое у них обо мне сложилось. Более того. Я благодарю всех вас за возможность снова служить своей стране и своему народу».

Он слегка поклонился, уже знакомым Люсиль поклоном, увидев при этом, что у него из-под брюк торчат босые ноги. Он пошевелил пальцами ног, что показалось Люсиль очень забавным и симпатичным.

«Мне нужна обувь», сказал он. «После чего мы отправимся на войну».

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ДЖ. ХАРКЕРА

(Расшифрованная стенография)

Когда Люси покинула собрание и повела вампира наверх, чтобы подобрать ему новый гардероб, я заметался, не зная, что делать — отправиться туда вместе с ними или же остаться здесь и защищать свои предложения, на которых я настаивал. Мне нужно было, чтобы партизаны действовали и продолжили свою борьбу. Победил долг.

Я следил за дискуссией, разгоревшейся между партизанами, подыскивая возможность вмешаться со своей тщательно отрепетированной речью. Я корректировал свои аргументы со времени последнего заседания, когда было принято решение прекратить повстанческую деятельность.

Анка и Фаркаш по-прежнему яростно настаивали на том, что не станут сражаться вместе с вампиром.

«Ты не изложил свою позицию в отношении графа, Павел», обратился к нему Ван Хельсинг.

«В “Капитале”», начал Павел, «Карл Маркс использует образ вампира как метафору капитализма. Эксплуатация труда сродни высасыванию крови из цивилизации».[21]

Это заставило нас всех задуматься, наступила пауза, и посреди всеобщей озадаченности я воспользовался наступившим молчанием и заговорил:

«Мне кажется, у меня есть решение обеих наших проблем», сказал я. «А именно: опасности подвергнуться репрессиям за партизанские действия в Брашове и его окрестностях — и вашей явно крайней неприязни к графу. Но есть еще один возможный вариант действий, которым вы могли бы воспользоваться». Все повернулись и взглянули на меня. Мне не хотелось все испортить.

В такие моменты я проклинал свою внешность. Прискорбно признаться, но это факт: выгляжу я лет на десять моложе. Ну хорошо, ну может быть, на пять. Для меня вовсе не редкость, когда в пабах у меня просят предъявить какие-нибудь доказательства или документы о том, что я совершеннолетний, и при каждом знакомстве с женщиной, ох… Блин! Если бы я получал монетку в 2 пенса всякий раз, когда какая-нибудь хорошенькая женщина спрашивала меня: «Сколько тебе лет, дорогуша?»

— я был бы богат, как Фарук [король Египта и Судана в 1936–1952 годах].