Дракула против Гитлера (ЛП)

Отец спас ее: «Существует книга, весьма вольно трактующая события, связанные с нашим столкновением в Англии, с тем, что пережил Харкер в этой стране, и смешивает всё это со всяким фантастическим вздором», объяснил ее отец. «Написанная водевилистом».

«Было бы очень интересно сравнить твою версию событий с той, которая изложена в этой книге», предложила Люсиль. «И с вашей», сказала она отражению вампира в зеркале.

«Не могу даже представить себе более бессмысленного занятия, чем попытку сравнить вымысел с тем, что могло или же не могло происходить почти полвека назад», сказал Ван Хельсинг. «Давайте больше не будем касаться этой темы».

Последние слова были адресованы Люсиль. Она кивнула, но отец понимал, что тема не была закрыта. Его дочь была настырной, и не так просто отказывалась от того, что вызывало у нее интерес. А Дракула, как он заметил, разжег ее любопытство. Это его беспокоило. Нет, это его пугало.

Она вгляделась в лицо вампира. Это было резкое лицо, без сомнения, сильного человека, с орлиным носом, высоким лбом, густыми бровями, с копной волос, обильными кудрями, ниспадавшими на плечи, с довольно жестоких черт ртом, красными губами, широким подбородком и необычайной бледностью. В этих янтарных глазах был виден ум, ослаблявший ее общее чувство превосходства над большинством мужчин. Усы казались старомодными, но усиливали мужественность, исходившую от всего его вида. Ничего похожего на угодливость и вкрадчивость, как в исполнении Лугоши, не наблюдалось.

Ее удивили его руки. Это были не те руки, которые были описаны в романе, они не были грубыми и широкими, с короткими и толстыми пальцами, но длинные и артистические пальцы, как у пианиста, с которым она однажды была знакома. У него не было никаких длинных и острых ногтей и якобы росших на ладонях волос.

И хотя она читала, что у него изо рта пахло падалью, она не заметила ничего такого, когда они оказались близко друг от друга в ателье.

Но затем, посмотрев на его грудь, и имея некоторый опыт работы медсестрой у отца, Люсиль была поражена тем, что он, похоже, вообще не дышал. А что еще она ожидала увидеть? Она отругала себя. В конце концов, он же мертвец, не так ли?

Как только они приехали домой, они все втроем обосновались в библиотеке отца. Дракула стал бродить между полками, длинными белыми пальцами скользя по корешкам книг, как будто лаская ребра красивой женщины. Люсиль отправилась на кухню и приготовила тарелку с мясом и сырами. Она нарезала черный хлеб и принесла бутылку вина и три бокала.

Она поставила тарелку на низенький стол, стоявший в центре между тремя большими вольтеровскими креслами с подголовниками и кожаной кушеткой. Усевшись на нее, она чуть надкусила свой бутерброд, наблюдая за тем, как Дракула сел в одно из кресел и стал пролистывать что-то по анатомии. Ее отец тоже сел и посмотрел на вампира, как на дикую собаку.

«Вина?», предложила Люсиль. «Есть курица, ветчина, отличный сыр из Люксембурга, местный белый чеддер».

«Я не ем, спасибо», отмахнулся от ее предложения Дракула.

Она увидела, что отец посмотрел на пол, и наклонилась, подобрав с ковра лепесток борца. Увидев это и нахмурившись, он перевел взгляд на Люсиль и, похоже, уже приготовился задать вопрос. Она намеренно прервала возможные расспросы.

«Вина, папа?»

Она налила ему бокал, пока он делал себе бутерброд, задумавшись о чем-то, с отсутствующим видом. Люсиль наблюдала за ними обоими, не зная, чего именно она от них ожидала. Может быть, объяснения того, что произошло между ними тогда, сравнения легенды с реальными событиями, какого-то раскрытия истины, скрывавшейся за мифами и легендами.

Вместо этого произошло выяснение того, что произошло за то время, пока Дракула «отсутствовал». «Спал», по словам ее отца.

Профессор начал с бурской войны, продолжил испано-американской войной и закончил распадом Османской империи, что весьма порадовало бывшего князя Валахии.

Люсиль прервала его, коротко рассказав о теории социального дарвинизма и распространении демократии.

«Массы сами управляют собой», Дракула покачал головой. «Долго это не продлится. Массы это толпа, а она невежественна».

«Но мы просвещаем массы», возразила Люсиль.

«Просвещение не делает человека умным», сказал Дракула. «Невежество, намеренное невежество и умственная лень — вот характерные черты масс. Им нужны вожди.

Они жаждут лидерства и ничего не делают без вождей, объединившись путем общественного консенсуса».

Ван Хельсинг воспользовался этим моментом, чтобы описать процесс широкого распространения массового промышленного производства и его влияние на Европу и Соединенные Штаты. Он рассказал об изменениях, которые внес в общество автомобиль, о больших перспективах летательных аппаратов тяжелее воздуха.

Дракула, похоже, больше всего был поражен телеграфом и телефоном, особенно трансатлантическим кабелем — что можно говорить с другими людьми, находящимися на расстоянии сотен, если не тысяч километров, почти мгновенно.