Дракула против Гитлера (ЛП)

«Можно направить силу ударов Сопротивления на другую часть Румынии, не затрагивая, таким образом, Брашов и его окрестности, оставив их в покое, пока отсюда не уйдут немцы».

Ван Хельсинг посмотрел на меня, как мне показалось, только с уважением. Я продолжил: «Ведь наша общая цель, и ваша, и моя, в том, чтобы усложнить жизнь врагу, верно? Это обязательно должен быть Брашов? Мы могли бы сделать мишенью наших атак нефтяные месторождения в Плоешти или начать мешать поставкам хрома из Турции, которые имеют огромное значение и для румынской, и для немецкой военной машины. Врагу можно нанести немалый ущерб и в других регионах вашей страны».

Наступила минутная тишина, когда все они стали обдумывать мое предложение. Я затаил дыхание, и не только из-за табачного дыма, висевшего в воздухе, как будто мы плыли в каком-то дирижабле.

«Мне кажется, это идеальный выход из положения». Ван Хельсинг поджал губы и кивнул. «Честь и хвала нашему британскому союзнику».

Даже Анка отнеслась с большим интересом, как мне показалось, к моему предложению. Она кивнула, нахмурившись, задумавшись над ним.

«И мы могли бы взять вампира с собой», поднажал я. «И он сможет, таким образом, либо доказать свою ценность — либо нет. И вам не придется мириться с его присутствием, если он вам так ненавистен».

К моему удивлению, они ответили положительно. Я едва обратил внимание на ход дальнейшего обсуждения этого вопроса между ними, потому что внутри меня, в голове моей, как будто стал бегать какой-то малюсенький карлик, делая бешеные круги и крича: «Получилось! У меня получилось!» Я только что поднес спичку к огню, который хотел разжечь Черчилль в этой части Европы. Несмотря на мои предыдущие неудачи, я все-таки начал выполнять поставленную передо мной задачу и оправдывать обещания, которые Габбинс увидел в том бесхитростном мальчике в клубе Сент-Джеймс. Мне не терпелось сообщить о своем триумфе в штаб-квартиру.

Конечно, у меня не было передатчика, и осознание этого факта вновь вернуло меня к разговору.

Обсуждение продолжилось тем, что они стали анализировать процедурные, тактические и материально-технические вопросы. Я воздержался от комментариев, решив, что свою часть задачи я выполнил, и решив не искушать судьбу. Честно говоря, я боялся выйти за рамки своей компетенции.

Пока они это всё обсуждали, я мысленно вновь вернулся к вопросу, что могло происходить наверху, этажом выше меня, с Люси и вампиром. Чем они там занимаются?

Наконец, был достигнут консенсус. Договорились, что Анка будет продолжать следить за Рейкелем и немецкими оккупантами (как их теперь стали называть). Фаркаш и Павел распространят приказ среди местных партизанских ячеек, чтобы они как можно скорее прекратили активные действия, но сохраняли готовность своих членов.

Мы с Люси должны были заняться диверсионными акциями на юге, а ее отец останется в Брашове, стараясь сохранять и поддерживать силы местного Сопротивления, насколько это возможно. Когда я услышал слова о вынесенном решении о том, что я буду действовать в паре с прекрасной Люсиль, голова у меня закружилась, словно меня затянуло в какой-то гигантский ментальный водоворот, и я будто потонул в омуте эротических наслаждений.

Я пришел в смятение, меня охватил трепет оттого, что я, наконец, приступил к выполнению своего боевого задания, сделав первый шаг навстречу своей судьбе, выполняя свое поручение и вступая в войну уже лично. И причем вместе с Люси, моей возлюбленной. Я закрыл глаза на ее короткое общение с вампиром у Михая.

Когда я увидел их вместе, честно говоря, я приревновал ее за ту заботу, которую она к нему проявила. Но я отбросил в сторону свою ревность — это правда, я действительно ее чувствовал — и успокоил себя тем очевидным фактом, что это просто невозможно, чтобы такое порождение древности, как он, и такая яркая, полная жизни и света девушка, как моя дорогая Люси, вообще и в принципе могли иметь что-то общее между собой, а тем более нечто хоть отдаленно похожее на связь, которая обнаружилась между Люси и мною. Она взяла на себя передо мной определенные обязательства, пусть, может, и плотские, но которые будут только усиливаться в ходе нашей любви. Я с нетерпением смотрю в наше общее будущее, с таким предвкушением, какое редко бывало в моей жизни. Я жажду приключений, жажду их начала.

Я подумал о том, чтобы подняться наверх, сразу же, как только мы вернемся в дом Ван Хельсинга, постучать в ее дверь и снова войти в это гнездышко наслаждений.

Я представил себе ее сонную улыбку, приветственный поцелуй и теплое приглашение в постель, уютную негу под одеялом и эротическое сплетение обнаженных тел.