Драма девяносто третьего года. Часть первая

Во время этой встречи, длившейся не более пяти минут, выяснилось странное обстоятельство: ни один из трех телохранителей не знал толком Париж, поскольку никто из них не был уроженцем столицы и не жил в ней подолгу. Однако эту помеху оставили без внимания, так как обращаться к другим было уже слишком поздно.

В девять часов вечера г-н де Мальдан и его товарищи были в условленном месте; их провели в покои короля и заперли в небольшом кабинете.

В распорядке дворцовой жизни никаких изменений не произошло. Были отданы обычные приказы, относившиеся к следующему дню. Король и его семья отужинали, как всегда, и, отужинав, удалились к себе в половине одиннадцатого, как если бы намеревались лечь спать.

В одиннадцать часов они перешли в покои королевской дочери, куда г-жа де Турзель принесла дофина.

Король, которому предстояло выдавать себя за камердинера баронессы фон Корф, был в сером сюртуке и парике, довольно сильно изменившем его внешность.

Все остальные оделись предельно просто.

Кстати говоря, каждый вечер на протяжении нескольких последних дней г-н де Куаньи, исполняя просьбу их величеств, выходил во двор через дверь, располагавшуюся возле покоев г-на де Вилькье. При этом он был в таком же парике и таком же сюртуке, какие предстояло надеть Людовику XVI, а поскольку фигурой он напоминал короля, то казалось вполне вероятным, что в этот вечер Людовика XVI примут за г-на де Куаньи.

Первой из Тюильри вышла принцесса Елизавета с дочерью короля; за ними, шагах в двадцати, следовала г-жа де Турзель, держа за руку дофина.

Один из трех телохранителей сопровождал королевского отпрыска и его гувернантку.

На пути, по которому предстояло пройти принцессам, маячил часовой, охранявший двор. Увидев их, он остановился.

— Ах, тетушка, — воскликнула юная принцесса, — мы пропали! Этот человек узнал нас.

Тем не менее они продолжали идти вперед. В подобных обстоятельствах опаснее всего стало бы проявление нерешительности.

Внезапно часовой повернулся к ним спиной, и они смогли пройти мимо него.

Знал ли этот человек, каким именитым беглянкам он позволил удалиться? Принцессы были в этом уверены и, убегая, мысленно осыпали благословениями своего незнакомого друга.

Уже через несколько минут обе принцессы, г-жа де Турзель и дофин оказались на углу улицы Эшель, где их поджидал, сидя на козлах кареты, г-н фон Ферзен.

Эта карета была из числа тех, какие нанимают на целый день, и внешне весьма напоминала фиакр; граф взял ее напрокат в одном из отделенных кварталов и там же раздобыл кучерское платье, которое теперь было на нем. Эта одежда настолько его преобразила, что в ту минуту, когда он уже усадил в карету дочь короля, принцессу Елизавету, г-жу де Турзель и дофина, кучер проезжавшего мимо порожнего фиакра остановился, видя стоящего собрата, и, приняв г-на фон Ферзена за одного из своих товарищей, завел с ним разговор о политике. Господин де Ферзен, человек бесконечно остроумный, блестяще поддержал беседу; затем, намекая, что его карета предназначена для любовного свидания, он подтолкнул своего товарища локтем и распрощался с ним, угостив его понюшкой из картонной табакерки.

— Ладно, ладно! — промолвил кучер фиакра. — Все понятно.

И с этими словами он уехал.

Как только он уехал, появился король со вторым телохранителем.

Оставалось дождаться королеву.

Ей предоставили третьего телохранителя, который должен был сопровождать ее и вести под руку. Однако в тот момент, когда они вышли из Тюильри, королева увидела Лафайета, ехавшего в освещенной факелами карете в сопровождении эскорта: он только что покинул дворец, чтобы вернуться к себе, и пересекал площадь Карусель, направляясь к Королевскому мосту.

К счастью, на королеве была шляпа, прикрывавшая ей лицо, и, что еще важнее, стояла непроглядная ночь.

Королева прижалась к стене, пропуская карету Лафайета.

Когда карета проехала, они пошли дальше.

Однако провожатый королевы оказался как раз тем из трех телохранителей, кто хуже всего знал Париж. Королева знала город ничуть не лучше, и они повернули направо там, где им следовало повернуть налево. Они миновали проездные аркады Лувра, прошли по Королевскому мосту и какое-то время блуждали по Паромной улице и набережным; затем, как ни опасно им было спрашивать дорогу, беглецы были вынуждены решиться на это. Они обратились к часовому, охранявшему мост, и он указал им дорогу. Это был тот самый путь, какой они только что проделали. Им пришлось повернуть обратно и обогнуть дворы Тюильри, чтобы добраться до улицы Эшель. Наконец в темноте они разглядели карету и подошли к ней. Господин фон Ферзей узнал королеву, увидев ее скорее глазами души, нежели телесными глазами. Он бросился к ней и помог ей подняться в карету, где она, вся дрожа, села возле короля.

В это мгновение она наступила на ногу дофину, которому достало сил не закричать.

Так что все именитые беглецы в итоге собрались, причем без особых неприятностей, если не считать потери времени. Однако потеря времени была куда страшнее неприятности: это была беда.

Каждая минута для них стоила целого дня.