Драма девяносто третьего года. Часть первая

Мы назвали письмо роковым; оно и в самом деле стало роковым, ведь нужно было разослать контрприказы по всему маршруту, чего, вероятно, королевский двор тоже не предвидел; трехдневной стоянки конных подстав и трехдневного квартирования войск было более чем достаточно для того, чтобы повсеместно пробудить бдительность населения.

Командирам отрядов были посланы приказы с разъяснениями, а 20 июня г-н де Буйе лично доехал до Стене.

Там находился Королевский Немецкий полк, один из тех полков, на которые он мог полагаться.

Двадцать первого июня г-н де Буйе собрал генералов.

— Господа, — сказал он, обращаясь к ним, — этой ночью король проследует через ворота Стене и завтра утром будет в Монмеди.

Затем он поручил генералу Клинглину расположить лагерем у стен Монмеди двенадцать батальонов и двадцать четыре эскадрона; жилье для короля было приготовлено в замке, стоявшем позади лагеря.

Лошади Королевского Немецкого полка должны были всю ночь стоять оседланными; на рассвете солдаты сядут на них верхом, а вечером отряд из пятидесяти конников расположится между Стене и Дёном.

Там они будут ждать короля и проводят его до Стене.

Ночью г-н де Шуазёль выехал из Стене и добрался до ворот Дёна.

Там он укрылся: въезжать в город было опасно.

В полной тишине и непроглядном мраке он ждал появления курьера, которому надлежало все время на час опережать короля.

Никогда еще ночь ожидания не была такой долгой и тревожной, ибо никогда еще подобная игра не разыгрывалась между народом и его монархом.

Курьер так и не прибыл!

Так что же случилось? Сейчас мы это расскажем.

X

Расположение караульных постов в Тюильри. — Притворство короля и королевы. — Способы выйти из дворца. — Покои г-на де Вилькье. — Господин фон Ферзен. — Господин де Мутье. — Его встреча с королевой. — Господа де Мальдан и де Валори. — Загвоздка с паспортами. — Баронесса фон Корф. — Король принимают за г-на де Куаньи. — Часовой. — Два кучера. — Досадная задержка. — Королева сбилась с дороги. — Улица Эшель. — Карета заполнена под завязку. — Застава остается позади. — Господин фон Ферзен направляется в сторону Фландрии.

Замысел выбраться из Парижа, действуя силой, был нелепым и думать о нем не следовало ни минуты; после того как короля под охраной пятнадцати тысяч штыков и двадцати пушек перевезли из Версаля в Тюильри, Людовик XVI и его семья были на деле узниками и смотрели на Лафайета, которого Национальное собрание предоставило им в качестве защитника, как на своего тюремщика.

К тому же в Версале, 6 октября, Лафайет уже показал, каким странным образом он умеет защищать.

Что же касается мер безопасности, принятых защитником королевской семьи, то они были следующими.

Шестьсот национальных гвардейцев, командированных секциями Парижа, ежедневно несли бдительную охрану в Тюильри.

Два конных гвардейца постоянно находились у внешних ворот дворца.

Все внешние посты были распределены между швейцарцами и национальными гвардейцами, и кордегардии тех и других находились у Поворотного моста; кроме того, часовые стояли у всех ворот сада, а прибрежная терраса была утыкана часовыми, расставленными через каждые сто метров.

Внутри дворца все обстояло еще хуже: гвардейцев и часовых здесь было несметное множество, они стояли даже у выходов, которые вели к кабинетам короля и королевы, даже в небольшом темном коридоре, который был проложен под самой кровлей и к которому примыкали потайные лестницы, предназначенные для обслуживания королевской семьи. Телохранителей сменили офицеры национальной гвардии, и без сопровождения нескольких из них ни король, ни королева не могли выйти из дворца.

Помимо этого надзора существовал еще один, причем, возможно, куда более страшный; это был надзор со стороны комнатных лакеев, которые почти все были шпионами.

Королева пребывала в полнейшем убеждении, что среди всех окружавших ее слуг она могла полагаться лишь на своих старших горничных и пару выездных лакеев.

Что же касается короля, то он мог доверять лишь четырем своим старшим камердинерам.

К счастью, король, ученик школы Ла Вогийона, в случае надобности умел притворяться. На этот раз он притворялся даже чересчур хорошо, и избыточная осторожность, заставившая его написать иностранным государям, что «конституция доставила ему радость», породила у них тревогу.

Впрочем, королева подавала ему в этом пример.

Девятнадцатого июня она совершила вместе с дофином прогулку, прокатившись по внешним бульварам.

Двадцатого июня в разговоре с г-ном де Монмореном, министром иностранных дел, она сказала ему: