Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

7-го ходил на 8-ю Международную книжную ярмарку на ВДНХ. К стенду «Лаффона» даже не подошел: все газеты отмечают, что культурные связи между Россией и Францией переживают беспрецедентный кризис. Плюс кризис экономический. Надежд на издание книги в Париже никаких. Черняк познакомил меня с главным редактором «Худлита» Анджапаридзе. Он мне: «Заходите… посмотрим…». В издательство «Крон-пресс» предложил «Любовь в Серебряном веке». В «Изобразительном искусстве» сказали: «То, что вы предлагаете, так интересно, что мы с радостью: ищите спонсора, приносите миллионы — и сразу к нам!..». Это называется: издатели шутят. На радио Горкин решил мне помочь, пригласил в программу «Четвертая власть» и напрямую обратился к бизнесменам: вкладывайте деньги в Юрия Безелянского — в накладе не останетесь!.. Но, увы, пока никто не торопится.

На Пятницкую вернулся на белом коне. Бывший обозреватель без знания языка, ныне писатель, и женский щебет: «Я тебя слышала по радио!.. Я тебя читала в газете!.. Я тебя видела по телевизору!..»

За окном +10, тучи и голубые просветы.

26 сентября

В России затевается новая смута-неразбериха, и уже Хасбулатов кричит в парламенте: «А где войска?!» Руцкой проводит смотры боевых отрядов, ну, и так далее. А народ, тем временем, в тисках бедности, не знает, как заработать рашен-деревяшен, не говоря о валюте. Цены растут, все мечутся, негодуют, раздражаются… Умер Юлиан Семенов, отец Штирлица. А Витеньке стукнуло 48 лет. Пришлось его подбадривать: «Нет, Витенька, не будем ни унывать, ни ныть. Мы крепкие же люди, и будем дальше жить. Поймаем мы удачу и будем половчей, и все переиначим, и сделаем о’кей!..».

3 октября

События развиваются стремительно. Белый дом в самоосаде и в осаде, вооруженный до зубов. Без света и горячей воды. Как кто-то пошутил: канализация и кризис парламентаризма. Люди в ватниках на баррикадах — живые персонажи из «На дне». Но уже не до шуток. Люмпенизированная толпа вышла на улицы с красными знаменами, произошло несколько схваток: есть убитые, раненные, покалеченные. Ельцину, на мой взгляд, надо было раньше принимать меры, как говорил Бисмарк: «Любая политика лучше политики колебаний».

Раньше, в советские времена, сажали за анекдоты и чтение запрещенных книг, а тут крики откровенные ««долой» и против, и с протестантами миндальничают. Так демократия может рухнуть в одночасье. Нужна сила, чтобы обуздать беснующуюся массу, тоскующую по прошлому… В Тбилиси дела почище Москвы: Сухуми пал, абхазы (или апсы, как говорит Русико) вытесняют грузин из Абхазии…

Такое ощущение, что ты в центре, а вокруг полыхает. Идти на баррикады уже поздно по возрасту, поэтому сидишь дома и придумываешь новую книгу «Тайны частной жизни». Для начала взял мемуары Сары Бернар и был разочарован: она все скрыла из своей жизни…

Попечатал дневник, поехали с Ще в рощу подышать кислородом, приехали, включили радио: началось! Хасбулатов призвал идти на штурм Кремля, Руцкой — Останкино. Маски сорваны. И эти политические авантюристы, упыри, нелюди, как выразился Аверинцев, прибегли ради своих амбиций к насилию. И пошел помолот… Введено чрезвычайное положение. Вводятся войска. А у Белого дома печатают шаг баркашовцы — молодчики со свастикой. Нет, Ельцин был слишком бархатен в разговорах-уговорах, эта нечисть понимает только язык силы.

По Фрейду люди, лишенные мотивировок на будущее, бессознательно готовы к смерти. Их желание — Танатос. Особенно у авантюристов, люмпенов и психически ненормальных людей есть желание «стоять до конца». Тенденция к социальному самоубийству. Неудачники, изгои, слабые и потерянные люди с искореженными злобой лицами. У них нет ничего, кроме ненависти и злобы к нормальным, успешным людям. Перезванивался с Куриленко, он ложился спать под канонаду около Останкино. Витя попал в горящую точку на Смоленской площади и перепугался. Агамиров по «Эхо» отвлекал слушателей рассказами о Шуберте. Звучала божественная «Авве, Мария!».

А погода роскошная: солнце, голубое небо и желтизна листьев.

События октября 93 года

Дополнения к дневнику. В книгу «От Рюрика до Ельцина. Календарь российской истории» я внес такой пассаж:

«3–4 октября руководители Белого дома — Хасбулатов, Руцкой, Макашов — подняли в Москве вооруженный мятеж. Он был подавлен. Цена — десятки убитых и сотни раненых.

В октябре 1917-го большевики взяли власть. Спустя 76 лет, в октябре 1993-го, коммунисты, сомкнувшиеся с фашистами, ее потеряли. Россия вступила в новый период своей истории». Ну, а в другой своей книге «Огненный век» (Российская панорама XX века, 2001) комментировал такие октябрьские события:

«Верно сказал Сергей Есенин: «Лицом к лицу — лица не увидать. Большое видится на расстояньи…». Все было так и не так. И много тайного осталось за кулисами тех событий. «Кто кого убивал в Останкино»?» — спрашивала «Общая газета». Среди погибших был британский телевизионщик Рори Пек.