Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

У Анисима новый прожект — «Утренний курьер». Не верю ни в какого курьера. Подбираю стихи про Луну, хочу собрать маленькую книжечку. У Блока, Набокова, Зенкевича, Оцупа и у других — у всех мелькает Луна… А еще занимаюсь Москвой, городскими событиями и датами. 28 декабря Москва запустилась в «Вечерней Москве». И сразу звонки: где купить вашу книгу о Москве?.. На следующий день, 29-го, дар с небес: гонорар за «Старую квартиру»: 500 долларов, но рублями: 2 млн. 20 тыс. 644 рубля. Два миллиона — это примерно 8 моих месячных пенсий или гонорар за 16–18 полос в ВК. Сразу подсчитал. Экономист! Плехановец!.. Прошедший год был успешным: 178 (!) газетно-журнальных публикаций, да и гонорар немалый: 30 млн. рублей и более 3 тыс. долларов. Для литератора прекрасно. С владельцами бензоколонок себя не сравниваю…

За окном минус 11, ясно.

1996 — 63/64 года

1 января

Весь в мечтах и планах. Жду выхода книги в «Крон-пресс», может быть, разродятся «Пенаты» (мне понравилась фраза Гнедича о «Кавказском пленнике»: «Он уже под станком и в августе пустится по белому свету»). Может, пристрою «Знаки Зодиака» из рухнувшего «Кладезя». А вдруг запустится «Москва». Четыре книги — предел мечтаний. А Ще мечтает о шубе, бытовой технике (стиральная машина, пылесос, а еще бы ковер, лежанку, новый холодильник. Боже, сколько дыр и необходимостей), Так что остро нужны гонорары. По телефону были всякие поздравления. Лена Миронова: «Благодаря вам, вашей книжке, я стала самой интеллектуальной ведущей в Останкино». И одна из новогодних песен: «Вот бьют 12 бьют, а потом пробьют 13. Ча-ча-ча!..» Под ча-ча-ча и полетит новый 1996 год.

7 января

Я в простуде, болит горло. Думаю взять псевдоним: Плювакин или Отхаркин. И Ще не лучше. Дома — тропики, батареи огненные и в квартире +25. Дышать нечем и форточки не помогают. Где-то жарко, где-то холодно и нигде нет золотой середины.

У нас в гостях была Людочка со своим американским мужем Бобом, Был такой американо-русский «эраунд тэйбл». Плюс шампанское и кусочки ананасов (прямо по Северянину!). А 2-го напечатал первый материал года для «Работницы» — «Весна. Любовь. И выборы сердца». По ТВ показали фильм чешского режиссера Иржи Менцелы «Солдат Иван Чонкин» — едкая сатира. Чехи никогда не простят нам танковой весны 1968 года.

3 янв. ходил на Пятницкую. Наговорился и наэфирился: дал два интервью и записал 6 программ, в том числе в «Четвертой власти» у Горкина на «Голосе России». Звонок из журнала «Воспитание школьников», просят дать им Хронику любви, — школьникам или учителям? Я отказал. Подобных предложений немало, это не Израиль, где, как сказал Михаил Козаков: «Не хватает телефона и трепа…» На «Эхо» пригласили Михайлова. Он начал талдычить что-то о Северянине. Лев Гулько его перебил: «Это тема Юрия Безелянского — известного специалиста по любимым женщинам». Н-да, кажется, прибрел какую-то странную популярность!.. Запустил в «Вечерней Москве» рубрику «Золотая антология Ю.Б.» (Осип Мандельштам).

Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй, мой давний бред —
Башни стрельчатый рост!..

15 января

Ничего кардинально нового, кроме Чечни. Россия в огне. Россия в крови. И мой долг сделать второй вариант Рюрика и не отдавать историю России на откуп иностранцам…

8 янв. ходил на Пятницкую. Прямой эфир у Матронова. Сначала пела Жанна Бичевская: «Господи, помилуй! С музыкой такой хоть иди на смерть…». Вышла она из студии, я ее спрашиваю, а кто автор текста песни? Она: «Автор — Господь Бог!» А сама она отнюдь не духовная, не светящаяся, а вполне земная, лукавая и греховная, со стреляющими глазками на некрасивом лице. Я ей сказал, что вот скоро выйдет моя книга о замечательных русских женщинах, на что получил резкий ответ: «Я читаю только про святых женщин!» Я, как говорится, так и сел. Святая! Нет, не святая, а только одна игра в святость. Заняла эту нишу и гонит волну популярности. При ней не то охранник, не то водила, не то любовник, а, может, совмещенный вариант. Нет, песни отменные, а сама певица — господи, помилуй, пронеси мимо нее. Как сказал бы Николай Озеров: нам таких Жанн Бичевских не надо.

А потом наступила моя эфирная очередь. Я говорил о Рождестве и религии. Прочитал «Рождественскую звезду» Пастернака:

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Только прочитал — звонок в студию. Разгневанная слушательница; «Нам нужен Бог, а не Пастернак!..». Были и другие звонки и, пожалуй, все глупейшие.