Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд

С Вивиан у неё отношения тоже окончательно разладились. Кузина искренне оплакивала Матиаса Крэббса, упрямо, по-детски не веря в его виновность и считая Оливию источником всех неприятностей. За завтраком, который наспех сервировали заплаканные слуги, она сверлила её таким тяжёлым взглядом, что Оливии захотелось спрятаться за штору. У Филиппа она сочувствия найти не могла – брат всё ещё сильно злился на неё из-за того, что она скрыла от него и поездку в Лондон, и западню для убийцы, которую устроила в библиотеке.

Дядя Себастьян был единственным, кто с большим пониманием отнёсся к Оливии. Всё утро, пока в Гриффин-холле ждали прибытия Грейс, а в комнате Матиаса Крэббса работали криминалисты, дядя с племянницей провели в закутке библиотеки, где Себастьян устроился со своими книгами, заметками и прочими материалами для подготовки рукописи. Отца он не оплакивал, и даже притворяться ради приличий нужным не счёл, и Оливия поймала себя на мысли, что Себастьян стал выглядеть лучше, будто избавился от некоего груза. Он рассказал ей о новом замысле, который пришёл ему в голову совсем недавно, с воодушевлением прочёл наброски первых глав, а потом неожиданно переменил тему.

– Не вини себя, Оливия, в том, что произошло. Ты защищала тех, кто тебе дорог. Если бы не ты, старый Крэббс остался бы безнаказанным.

– Если бы не я… – Оливия не стала увиливать, благодарная, что Себастьян без слов понял, что её терзает. – Сначала это казалось чем-то вроде игры, но потом превратилось в нечто более серьёзное. Признаться, я до последнего не желала верить.

– Ещё раз говорю, твоей вины тут нет, – твёрдо произнёс Себастьян. – Благодаря тебе восторжествовала истина. Отец был готов к смерти, он принял решение за секунду. Он никогда не колебался, сомнения были ему чужды.

– Тётушка Розмари бы сейчас сказала что-нибудь вроде: «Господень мир, его мы всюду зрим, И смерть придёт, копи или расходуй…»9

Себастьян не смог сдержать улыбки, и Оливия, ощутив, как ей стало легче дышать, грустно рассмеялась.

Слова Себастьяна о готовности Матиаса Крэббса к близкому концу подтвердились после обеда. Прибыл жёлчный маленький человечек с огромным пухлым портфелем. Неприязненно на всех посмотрев, он буркнул, что ему понадобится четверть часа для подготовки всех документов. Казалось, что причастность старинного и уважаемого клиента к убийствам и его непристойную смерть мистер Трейси воспринимает как личное оскорбление.

Энглби, замещающий Симмонса, проводил поверенного в библиотеку.

После зачитывания длинного подробного завещания мистер Трейси обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и поинтересовался, всё ли им понятно.

– Да, вполне, благодарю вас, – с достоинством ответила Грейс, поправляя на малышке Полли чепчик.

После возвращения в Гриффин-холл она не выпускала дочь из рук.

Новость о том, что Матиас Крэббс завещал поместье и бо́льшую часть капитала малышке Полли, произвела на всех сильное впечатление. Управление капиталом до совершеннолетия дочери передавалось Грейс с возможностью использования двух четвертей годового дохода. Вивиан получала всю коллекцию драгоценных камней, хранившуюся в сейфе конторы мистера Трейси. Тётушке Розмари причиталась солидная рента, несколько памятных предметов обстановки из гарнитура её матери и право пожизненного проживания в Гриффин-холле. Себастьян Крэббс и близнецы не получали ничего.

– Что ж, думаю, пришло время собирать вещи, – Себастьян поднялся и, поклонившись, повернулся с намерением покинуть библиотеку.

– Я бы очень хотела, чтобы вы все остались, – Грейс тоже встала, бережно прижимая к себе малышку Полли, которая, сдвинув тёмные бровки, с изрядным удовольствием хищно грызла погремушку. – Гриффин-холл такой огромный, боюсь, нам с тётушкой Розмари будет тут одиноко вдвоём.

– И, в конце концов, не можем же мы жить в поместье совсем одни, без мужчины, – с викторианским кокетством в голосе заметила счастливая тётушка Розмари, уже соображавшая, как она всё переставит в гостиной и в какой цвет прикажет перекрасить большую спальню, окна которой выходят прямиком в сад.

Вивиан, не сказав никому ни слова, вышла из комнаты. Удивительно, но на её лице не было удовлетворения, только печаль. Близнецы выскользнули через вторую дверь, и Оливия окликнула брата.

– Ты расстроен? – мягко спросила она.

Филипп пожал плечами.

– Грейс вернулась к малышке Полли. И у тётушки Розмари, и у Себастьяна теперь есть дом. К чему расстраиваться? Всё закончилось как нельзя лучше.

– Как считаешь, они смогут все забыть? Их не будут терзать духи умерших здесь?

– Вот уж не думаю! Держу пари, что духи, если они и существуют, не вытерпят всех этих вышитых подушечек, кукол в пыльных кринолинах, засушенных роз под стеклянными колпаками и прочей чепухи, которой тётушка Розмари заполнит Гриффин-холл до самого чердака.

Филипп рассмеялся, и Оливия поняла, что он больше не сердится на неё.

– Мне нужно кое-что тебе показать, – загадочно сказала она, делая большие глаза.