Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд

Вивиан, совершенно неотразимая в своём теннисном костюме, была похожа на кошку, весь день пролежавшую на подоконнике, залитом солнечными лучами. Разморённая парой коктейлей, комплиментами и победой в двух партиях из пяти, девушку переполняла радость жизни. Повинуясь капризу, она вдруг импульсивно привлекла к себе Оливию, а затем и Майкла.

Нетерпение, что гнало Грейс через весь сад навстречу мужу, вдруг превратилось в жернова на ногах, в каменную плиту, придавившую её тело к земле. Застыв на месте, она наблюдала, как Майкл, весь просияв в ответ, отвечает на объятия Вивиан. Они были почти одного роста, и его крупная загорелая рука так уверенно легла на плечо кузины, и оба они выглядели такими ослепительно красивыми. Угасающее солнце очертило их силуэты, будто на засвеченной фотографии или афише кинофильма.

Оливия первой заметила Грейс. Лицо её сочувственно сморщилось, и видеть эту унизительную жалость было так же невыносимо, как и прикосновения Майкла к другой женщине.

– Ты мне клялся, что этого не повторится, – произнесла она негромко, подходя к нему вплотную, и вдруг закричала, чувствуя, как искажается её лицо, но не находя в себе сил остановиться: – Ты мне клялся! Клялся жизнью Полли!

Звук пощёчины был похож на громкий хлопок, от которого все вздрогнули. Тяжело дыша, Грейс вновь занесла руку для удара, и Майкл не отклонился, только сделал шаг вперёд, непроизвольно закрыв собой Вивиан. Рука Грейс безвольно повисла вдоль тела, силы покинули её.

Переступив через упавший клетчатый платок, который вручил ей Матиас Крэббс у ручья, она ровным шагом направилась в дом. Все, включая Оливию, потрясённо смотрели Грейс в спину, даже старший констебль Лэмб, только Симмонс, исходя из собственного кодекса приличий, отвернулся в противоположную сторону и придал лицу совершенно невозмутимое выражение.

***

– Боже мой, и всё это при полицейских! Что они о нас подумают! Грейс совсем разум потеряла, – тётушка Розмари с убитым видом комментировала произошедшее, обмахиваясь веером, который достала из бездонной гобеленовой сумки.

– При одном полицейском, – уточнила Оливия, и тётушка с подозрением посмотрела на неё – уж не насмехается ли? Современные девицы на редкость неуважительны.

В гостиную вошёл Матиас. Перед этим он о чём-то долго беседовал со старшим констеблем, и всё ещё продолжал хмуриться, словно разговор был не из лёгких. Оливия пожалела, что не смогла подслушать, о чём они совещались, и с досадой посмотрела на тётушку Розмари, которая кудахтала, как перепуганная квочка, и никак не могла остановиться.

Матиас, никогда не жаловавший женские нервные припадки, оказался в западне. Не выдержав и минуты, он грубо прервал сестру:

– Ради бога, Розмари, прекрати это сейчас же! Если ты ничем не занята, то окажи любезность, помолчи немного. А лучше распорядись, чтобы кто-нибудь приготовил Грейс мятного чаю. Я сам ей отнесу. Бедная девочка просто не в себе.

Покраснев от гнева, тётушка Розмари тем не менее подчинилась. С очень прямой спиной она подошла к сонетке и дважды дёрнула за неё.

На зов явилась Дорис. Судя по её возбуждённому личику, слуги были уже в курсе семейных неурядиц четы Хоггарт.

Пока готовили чай, Матиас нервно расхаживал по комнате, время от времени издавая пальцами хруст. Розмари Сатклифф каждый раз вздрагивала и ненавидяще смотрела в широкую спину брата.

Наверх двинулись целой процессией. Во главе шагал Матиас Крэббс, за ним семенила тётушка Розмари, и замыкала шествие Оливия, сама не понимая, зачем идёт вместе с ними в комнату Грейс.

В коридоре Матиас остановился и обернулся к сестре.

– Неплохо было бы дать бедняжке того снадобья, что ты принимаешь. Грейс сейчас нуждается в покое. Ей нужен здоровый крепкий сон. Уверен, уже утром ей станет намного лучше.

Тётушка Розмари мелко закивала и принялась с готовностью шарить в сумке. Она достала из неё растрёпанный томик Вордсворта, кошелёк с мелочью, завёрнутую в салфетку свечу, шайбочку нюхательного табака, два носовых платка, незаконченную вышивку, расписание поездов, летнюю складную шляпу и запасные очки в вышитом футляре. Всё это было передано Оливии, которая, растопырив руки, старалась удержать тётушкино добро и не дать ему рассыпаться по ковровой дорожке. Наконец стеклянный флакон был найден, и скрупулёзно отсчитанные тётушкой Розмари капли мутной жидкости упали в чашку с мятным чаем.

На стук долго никто не отвечал. Потом дверь распахнулась, и на пороге появилась Грейс Хоггарт. Обхватив себя руками, она равнодушно посмотрела на Матиаса Крэббса и тётушку Розмари. Оливия к этому моменту успела ретироваться в свою комнату, не желая смущать кузину ещё больше.

Когда она вошла, то едва не вскрикнула. В полумраке на фоне окна перед ней предстал силуэт мужчины, но уже в следующую секунду она поняла, что это Филипп. Он приложил палец к губам и поманил сестру к себе, указывая на что-то за окном. Оливия встала рядом с ним, привычно ощущая плечо брата вровень со своим, и замерла, поражённая увиденным.