Драма жизни Макса Вебера

…наши отношения, которые ты однажды столь очаровательно описала как отношения «подчинения». Мне так же мало приходит в голову размышлять о том, кто еще «мог бы» тебе принадлежать, как ребенку – о том, «могла бы» его мать иметь еще другого ребенка <…> Я не знаю, в принципе, сильна или слаба моя предрасположенность к «ревности», но если отвлечься от всей «ответственности» и всей безусловной данности твоей жизни ровно такой, какова она есть, а также от того, что мне просто запрещает чувствовать (в моем случае) самая элементарная рыцарственность, она, ревность, конечно, очень важна. И так же поэтому я подтверждаю это «подчинение», что бы при этом не отказывалось «проглотить» мое тщеславие (ибо я не думаю, что оно не при чем даже в этой связи). Но не только поэтому. Ты золотое счастье – все наши отношения сквозь все эти последние, скажем так, 12 лет были сплошной борьбой друг с другом. Ты вела эту борьбу благородно, красиво и открыто, и теперь ты в меру твоих заслуг – победительница. И разве не можешь ты теперь говорить мне постоянно (и ты должна это делать, теперь это так забавно): смотри! Что ты тогда говорил? Как нападал на меня, Эльзу? И что делаешь Ты теперь? И что чувствуешь Ты теперь? Я хотел причинять тебе боль и в тайном обожании нападал и боролся против тебя и теперь покорен тобою в самом сокровеннейшем смысле, спасибо богам! Верность твоих инстинктов, сверхвласть красоты, твоя «умность» (пойми правильно это слово) и кое-что еще – и вот обворожительная дочь Евы подчинила меня так, как только один человек может подчинить себе другого (MWG II/10, 809).