Драматическая трилогия

Померяемся, тезка! Побей меня.

Митька.

А что ты мне сделал?

Посадский.

Так тебе надо что сделать сперва? Изволь!

(Сшибает с него шапку.)

Митька.

Что ж ты это?

Посадский.

Мало с тебя?

(Толкает его в бок.)

Митька.

Не замай – тресну!

Посадский.

А я тебя!

Митька.

А ну, подойди!

Разбойники хохочут. Бой зачинается. Митька и посадский, став друг против друга, ходят кругом, левая рука на тычку, правая на маху. Мисаил и Григорий садятся на землю и смотрят.

Посадский.

Что ж не бьешь?

Митька.

А вот постой!

(Хочет ударить посадского; тот увертывается и бьет его в плечо.)

Мисаил.

Эх!

Григорий.

Раз!

Разбойники хохочут.

Митька.

Ты чаво вертишься?

Посадский.

Не буду, тезка. Изловчись, я подожду.

Митька (размахнувшись).

Так на ж тебе!

(Бьет сплеча, посадский сторонится, Митька с размаху падает оземь.)

Посадский (притиснув его коленом).

Убить аль жива оставить?

Разбойники.

Ай да молодец! Вот лихо было! Невиданное дело! Митьку оседлал!

Посадский (отпуская Митьку).

Кого люблю, того и бью. Вставай, тезка, помиримся! Приходи в Северскую землю, под царский стяг! Царевич Дмитрий пожалует тебя!

Хлопко.

Так ты, что ли, вправду от царевича? Побожись!

Посадский.

Как Бог свят, сам Дмитрий зовет вас! Много ль у тебя беглых крестьян, дядя Косолап?

Хлопко.

Довольно есть, да мне все не верится…

Посадский (к толпе).

Православные! Когда сядет Дмитрий на свой отцовский стол, всем Юрьев день отдаст, все кабалы порешит, всем свобода по-старому!

Крики.

Воздай ему Господь! Помоги ему на престол!

Посадский.

Казну Борисову меж вас разделит!

Крики.

Живет Дмитрий Иваныч!

Посадский.

А теперь, ребята, атаман велит про его царское здоровье допьяна напиться! Выставляйте чаны! Выкачивайте какие там у вас бочки! Дядя Косолап угощает!

Общее смятение, шум и крики. Посадский незаметно скрывается.

Хлопко.

Эй ты, пострел! Да где ж это он?

Один разбойник.

Кто?

Хлопко.

Как кто? Тот, что взбудоражил нас!

Разбойник.

Он сейчас тут стоял.

Хлопко.

Куда ж он пропал? Насатанил да и провалился! Эй вы, отцы святые, кто это был?

Мисаил.

Не вем.

Григорий.

Не сказался ми.

Хлопко.

Как, черти, не сказался? Ведь вы с ним пришли, наплешники?

Мисаил.

На исходище путей стеклися, повелитель! Сладкоречием мужа сего прельщены есмы!

Григорий.

Он же убеди нас купно с ним пред очеса предстати твоя, имени же своего не объяви!

Хлопко.

Ну, диковина!

Крики.

Эхма! Царевич в Северскую землю зовет! На Москву хочет вести! Нам Борисову казну отдает! К царевичу! К царевичу! Веди нас, атаман! Когда к царевичу поведешь?

Хлопко.

Ну, добро, добро, дьяволы! Завтра тронемся!

Шум и смятение.

Действие третье

Покой во дворце

Борис сидит перед столом, покрытым бумагами.

Борис.

Нелепая, безумная та весть —

Не выдумка! Неведомый обманщик,

Под именем Димитрия, на нас

Идет войной; литовскую он шляхту

С собой ведет, и воеводы наши

Передаются в ужасе ему!

Кто этот вор, неслыханный и дерзкий?

Селения к нему перебегают —

Молвой Москва встревожена – его

Нам презирать нельзя! Доколь не сможем

Назвать его по имени, он будет

Димитрием в глазах толпы! Возможно ль?

Меня бродяга изменить заставит

Исконное решение мое!

Не благостью, но страхом уже начал

Я царствовать. Где ж свет тот лучезарный,

В котором мне являлся мой престол,

Когда к нему я темной шел стезею?

Где светлый мир, ценою преступленья

Мной купленный? Вступить на путь кровавый

Я должен был или признать, что даром

Прошедшее свершилось. Колебаться

Теперь нельзя. Чем это зло скорей

Я пресеку, тем мне скорее можно

Вернуться будет к милости.

Входит Семен Годунов.

Ну, что?

Что ты узнал? Кто этот человек?

Семен Годунов.

Сам сатана, я думаю! Нигде

Я до следов его не мог добраться.

Под стражу мы людей довольно взяли,

Пытали всех; но ни с огня, ни с дыба

Нам показаний не́ дал ни один.

Борис.

Мы знать должны, кто он! Во что б ни стало

Его назвать – хотя пришлось бы имя

Нам выдумать!

Семен Годунов.

Найти такое можно.

Был в Чудове монах, Григорьем звали,

Стрелецкий сын, из Галича. Бежал

Недавно он и, пьяный, похвалялся:

Царем-де буду на Москве!

Борис.

Зачем

Меня не известили?

Семен Годунов.

Государь,

То был пустой, беспутный побродяга,

Хвастун и враль; монахи все ему

В глаза смеялися.

Борис.

Но, может быть,

То он и есть?

Семен Годунов.

Нет, государь, не он.

Тот вор умен, мечом владеть умеет,

А этот только бражничал да лгал.

Борис.

Каких он лет?

Семен Годунов.

Лет двадцати иль боле.

Борис.

Куда бежал?

Семен Годунов.

На Стародуб. Оттоль

Ушел в Литву.

Борис.

Как прозывался он?

Семен Годунов.

Отрепьевым.

Борис.