Драматическая трилогия

Ты кой-кого и пристрастил, пожалуй,

А все же…

Борис.

Ну?

Шуйский.

Да что, царь-государь!

Хоть бы теперь: Романовых под стражу

Ты взять велел. И поделом. Да разве

Они одни?

Борис.

Другие также взяты.

Шуйский.

Кто, государь? Черкасский с Репниным?

Да Сицкий-князь? Всего три человека!

А мало ль их? И думают они:

Всех не забрать!

Борис.

Так думают у вас?

Так ведайте ж: что сделано досель —

Одно лишь вам остереженье было,

Острастка то лишь малая была —

Гнев впереди!

(Уходит.)

Шуйский (один).

Святая простота!

Дает понять: «тебя насквозь я вижу,

Ты заодно с другими!» А меж тем,

Что ни скажу, за правду все примает.

Боится нас, а нам грозит. Борис

Феодорыч, ты ль это? Я тебя

Не узнаю. Куда девалась ловкость

Твоя, отец? И нравом стал не тот,

Ей-богу! То уж чересчур опаслив,

То вдруг вспылишь и ломишь напрямик,

Ни дать ни взять, как мой покойный дядя,

Которого в тюрьме ты удавил.

Когда кто так становится неровен,

То знак плохой!

(Уходит.)

Входит Христиан; за ним Гольк и Браге.

Гольк.

Высочество! Подумай:

Сомнений нет, исход в сем деле ясен:

Царем Димитрий будет, а Борису

Погибели не миновать. Что ну́жды,

Что ложный то Димитрий? Он победно

Идет к Москве – и Русь его встречает!

Браге.

А в преступлении Бориса, принц,

Достаточно теперь ты убежден:

Нам присланные тайно показанья

Тех в Данию бежавших угличан,

Все, что мы здесь узнали стороною,

Чего не мог ты не заметить сам —

А сверх всего народный громкий голос

И казни те жестокие – все, все

Его винит, ему уликой служит!

Гольк.

До короля ж дошла молва, что царь

Эстонию, короны датской лену,

Не Дании намерен возвратить,

Но дать тебе. Король за это гневен.

Спеши его умилостивить, принц!

Ждать от Бориса нечего нам боле —

Его звезда зашла!

Браге.

Земли русийской

Царевну ты, высочество, посватал,

Не дочь слуги, злодейством на престол

Взошедшего. Когда законный царь

Иль тот, кого земля таким признала,

С него венец срывает – обещаньем

Не связан ты. От брака отказаться

Ты должен, принц!

Христиан.

Довольно! Все, что вы

О нем сказали, сам себе сказал я —

Но я не в силах слушать вас… моя

Кружится голова…

Гольк.

Ты бледен, принц, —

Ты нездоров…

Христиан.

Да, да, я нездоров…

Вы совершенно правы – точно так —

Убийца он… Мне холодно сегодня…

Она не знает ни о чем.

Браге.

Дозволь

Позвать врача, высочество!

Христиан.

Не надо.

Оно пройдет. Но отчего сегодня

Зеленое такое небо?

Гольк.

Принц,

Ты вправду болен…

Христиан.

Вы сказать хотите,

Что брежу я? Нет, я здоров. Оставьте

Меня теперь – я дам ответ вам скоро.

Гольк и Браге уходят.

(Один.)

Под этим кровом доле оставаться

Не должен я. Мне детский крик предсмертный

Здесь слышится – я вижу пятна крови

На этих тканях… я ее люблю!

Да, я люблю ее! Теперь меж нами

Все кончено.

Входит Ксения и останавливается в дверях.

Ксения.

Один ты, Христиан?

С кем говорил ты?

Христиан.

Ксения, постой —

Не уходи – тебе сказать мне надо —

Ведь ты еще не знаешь? Мы должны

Расстаться, Ксенья!

Ксения.

Что с тобой? Зачем

Расстаться нам?

Христиан.

Да, да, зачем расстаться?

Кто хочет нас с тобою разлучить?

Ты не моя ль? Кто говорит, чтоб душу

Я разорвал? Нет, требовать того

Не может честь!

Ксения.

Опомнись, Христиан;

Твои слова без смысла. Что случилось?

Христиан.

Беги со мной!

Ксения.

Святая Матерь Божья!

Ужель я отгадала? Христиан —

Кто виделся с тобой? Чьей клевете

Ты на отца поверил?

Христиан.

Ксенья, Ксенья!

И жизнь и душу я б хотел отдать,

Чтоб эту скорбь, чтоб эту злую боль

Взять от тебя!

Ксения.

И ты поверил? Ты?

Ты, Христиан?

Христиан.

Нельзя остаться мне —

Нельзя – ты видишь!

Ксения.

Выброси скорей

Из сердца эту мысль! Она тебя,

Тебя чернит, а не отца! Как мог ты

Поверить ей!

Христиан.

Не правда ль? Ей поверить

Я сам не мог? Она вошла насильно!

От лобных мест кровавыми ручьями

В меня влилась!

Ксения.

Да, он жесток во гневе!

Я не хочу – я не могу его

Оправдывать! Но разве ты не видишь?

Негодованьем гнев его рожден

На клевету! Таким он не был прежде!

Ты знал его! Ужели ты забыл,

Как был высок, как милостив душою

Он был всегда! Как мог – как мог – как мог

Поверить ты! О Христиан, какую

Ты пропасть вырыл между нами!

Христиан.

Нет!

Разъединить чужое преступленье

Нас не должно! Душа моя с твоею

В одно слилась! Когда б земля под нами

Расселася – когда бы это небо

Обрушилось на нас – не врозь, а вместе

Погибли б мы!

Ксения.

Уж мы разлучены!

Да, Христиан! Иль мнишь ты, не должна я

Мою любовь из сердца вырвать вон?

Когда отца кругом теснят враги,

Друзья ж бегут – ты также переходишь

К его врагам!

Входит царевич Федор, ими не замечаемый.

Но если б от него

И все ушли и если б целый мир

Его винил – одна бы я сказала:

Неправда то! Одна бы я осталась

С моим отцом!

Христиан.

Нет у тебя отца!

Твоим отцом убийца быть не может!

Ты сирота! Как я, ты сирота!

Беги со мной! Я не на счастье, Ксенья,

Тебя зову, не на престол! Быть может,

Я осужден к лишеньям и к нужде —

Быть может, я скитаться буду – но

Где б я ни стал, то место, где я стану,

Оно всегда достойно будет нас!

А этот терем, Ксенья…