Драматические произведения. Мемуары

Здесь обнаруживается полное незнание фактов; случилось как раз обратное; ибо по первому договору на меня налагалась лишь пеня в пятьдесят тысяч франков, если в силу препятствий, возникших по моей вине, партия оружия не прибудет в срок, предписанный договором. И весь мой второй этап был потрачен на то, чтобы доказать (с помощью документов, которые должны были быть переданы моему обвинителю министрами), что тогдашние министры, Клавьер и Серван (Дюмурье был исключением), неизменно отказывали мне в малейшем содействии, чтобы добиться снятия эмбарго, наложенного Голландскими штатами на вывоз ружей, пренебрежительно предоставляя мне полную возможность делать с оружием что угодно! А весь мой третий этап достаточно подтверждает, что второй договор нисколько не лишил нацию гарантий, обеспечивающих покупку и доставку в порт оружия.

Трем объединенным комитетам, напротив, было доказано,что это оружие более трех месяцев тому назад куплено и оплачено мной для Франции.

Комитетам было доказано,что мне, как негоцианту, было бы чрезвычайно выгодно порвать апрельский договор, чтобы перепродать это оружие другим; что я, как добрый гражданин, не только не хотел этого, но, напротив, предоставлял все возможности закрепитьэтот договор, не поднимая цену на ружья и увеличивая гарантии.

Комитетам было доказано,что вместо пени в размере пятидесяти тысяч франков, предусмотренной договором от 3 апреля, каковая была недостаточно весома при такой крупной сделке, если даже и не принимать во внимание множество доказательств того, что препятствия возникли не по моей вине, я, отказываясь от огромных преимуществ, предлагаемых мне в Голландии, и выдвигая условия, которыми этот отказ закреплялся, — я соглашался на немедленную передачу своего права владения (тут меня поймали на слове)и тем самым давал нашему правительству все разумные гарантии, которые честь, патриотизм и полное бескорыстие могли предложить нации!

И вот сегодня я изобличен, оскорблен, обвинен, дискредитирован, разорен — и именно за то самое , за что тогда был удостоен самых лестных похвал со стороны трех комитетов.Нет, не вы сочинили этот доклад, гражданин Лекуантр, вы ведь порядочный человек.

Декрет(Преамбула).

«Что этот договор свидетельствует со всей очевидностью о намерении не только не поставить это оружие, но, напротив, заведомо зная, что оно не будет поставлено, воспользоваться договором как возможностью получения значительных и противозаконных доходов» и т. д.

Обвиняемый.

Разумеется, я был бы уверен, что ружья не будут вам доставлены,если бы я тогда мог предвидеть, что теперешние министры, пагубные для общественного блага, займут свои посты раньше, чем будет осуществлен договор! Но в этом случае я не подписал бы злосчастного июльского договора, даже если бы мне предложили на миллион больше!

Нет, они не прочли договора, который осуждают! Иначе как могли бы они утверждать, что он свидетельствует со всей очевидностью о намерении не поставить оружие,меж тем как там совершенно ясно сказано, что я передаю мое право владения на него и предлагаю вручить немедленно купленные и оплаченные ружья, требуя для неукоснительного выполнения этого обязательства только залога, уже данного Дюмурье, но не выплаченного Огером и Грандом, нашими амстердамскими банкирами,отказавшимися сделать это для французской нации(не было оскорбления, которого не нанесли бы нам в этой стране); этот злосчастный залог, неизменно задерживаемый с тех порвсеми нашими теперешними министрами, и был тем мошенническим трюком, которым они воспользовались, чтобы попытаться похитить у меня это оружие, прибегнув к Константини, к моему аресту, к моему бессмысленному путешествию, — все для того, чтобы продать вам ружья по цене, угодной им!.. Если я не доказал этого, значит, я не доказал ничего в моей записке!