Драматические произведения. Мемуары

Р. S. Не дай бог, чтобы я так думал! Но поскольку Вы, как Вы говорите, передали Ваше письмо новому министру Пашу, передайте ему также и мой ответ: это положит начало расследованию, за что он будет Вам весьма признателен».

Когда моё письмо было отправлено, я почувствовал огромное облегчение, честное слово! Что до письма, то оно пошло по почте, поскольку я опасался, как бы оно не подвело моего управляющего, если будет передано им.

— Подождём, — сказал я, — обещанных известий. Посмотрим, главное, что скажет Паш, наш новый министр.

Я уехал в Роттердам, чтобы составить акты, которые я хотел получить от негоцианта Ози, моего поставщика. Он, казалось, был удивлён такого рода предосторожностями. Я заверил его, что того требует моё положение. Он был в нерешительности. Я отлично видел, что он служит своей стране; но мог ли его в этом укорять я, служивший моей?

Наконец мы покончили со всем, составив четыре нотариальных акта, с которыми вы можете ознакомиться. Первым актом он признавал во мне законного владельца оружия после выплаты ему всех должных сумм; по окончательному расчёту за мной оставалась скромная сумма в тысячу двадцать шесть флоринов два су восемь денье;

вторым актом я брал на себя обязательство не вывозить ружья из Тервера, не обеспечив ему залога в пятьдесят тысяч немецких флоринов;

третьим актом он обязывал меня возместить ему все расходы по хранению и другие расходы, которые не входят в плату за оружие и должны быть определены отдельно;

наконец, четвёртым я обещал не возбуждать против него лично преследований за политические препятствия, которые И. В. П. поставили вывозу моего оружия[104].

Сверх того, было составлено письмо Джеймсу Тюрингу, сыну, в Тервере, с распоряжением выдать мне все ружья, которые были им получены, но воспрепятствовать их погрузке до внесения искомого залога! Сверх того, письмо его брюссельскому оружейнику, согласно которому тот должен прибыть в Тервер в моё распоряжение, чтобы удостоверить, что никто не видел и не трогал ружей с момента, когда они были упакованы в ящики в феврале сего года, и что они соответствуют сделанной ранее описи.

Как видите, ко мне нельзя было придраться. Но во всём этом нет и упоминания ни о претензиях ко мне некоего Провена, которые выставляет против меня Лекуантр, ни о протестах сего Провена, адресованных негоцианту Ози с требованием не выдавать ружей Пьеру-Огюстену Бомарше, то есть мне.

Во всём этом нет также упоминания и о том, что моё право собственности на эти ружья оспаривалось каким-либо другим владельцем, который наложил на них арест в Тервере, о чём предумышленно заявил моему обвинителю Лекуантру министр Лебрен, внезапно сделавший это счастливое открытие.

Господин Лебрен! Господин Лекуантр! Эти четыре акта напечатаны. Оригиналы их находятся у меня. Прочтите их внимательно, каждый со своей точки зрения. Лебрен следит за тайными манёврами, Лекуантру внушили оскорбительное ко мне отношение. Я не силён в подобных поединках. Посмотрим, является ли разум и умеренность оружием достаточно хорошей закалки, чтобы парировать такого рода удары!

Необходимо коротко сказать о поведении голландцев, дабы тут не осталось никаких тёмных мест.