Драма полностью не сохранилась; известен лишь отрывок из нее (3-е действие) и, может быть, небольшой фрагмент из какого-то другого акта. Подобное предположение допускает письмо поэта 8 декабря 1841 г. к Г. Ф. Квитке, которому Шевченко прислал стихи на русском языке для проектированного в Харькове альманаха. Шевченко писал: «Это, видите ли песня из моей драмы «Невеста», о которой я писал вам, трагедия «Никита Гайдай». Я переделал ее в драму». Не вполне ясный контекст приведенной цитаты давал повод для различных толкований, из которых наиболее вероятным представляется отождествление обоих названных произведений. Одно из действующих лиц «Никиты Гайдая» — его невеста Марьяна; вполне уместно предположить, что в дальнейшем развитии драмы она играла основную роль, — возможно, являясь освобождать своего заточенного в темницу жениха. На такое предположение наталкивает «Песня караульного», пересланная автором Г. Ф. Квитке.
Можно также объяснить причины, которые могли побудить Шевченко переработать трагедию в драму. При всей близости этих драматических жанров, существовали черты, резко их разграничивавшие в представлении писателя и читателя 30—40-х гг. XIX ст. Трагедия, в частности, должна была быть написана стихами, драма — допускала смешение прозы и стихов, что как раз и привлекло Шевченко, как можно судить по опубликованному отрывку.
Основная тема драмы — единство и братство славянских народов, вопреки проискам и намерениям их правителей — роднит ее с незадолго перед тем написанной поэмой Шевченко «Гайдамаки», особенно с послесловием к ней (см. т. 1 наст. издания).
9
Богатое и разнообразное наследие Шевченко в жанре художественной прозы с большим запозданием и очень постепенно входило в сознание широкого читателя. В течение многих лет украинские буржуазные националисты всячески пытались опорочить художественную ценность и идейное значение повестей в творческой эволюции писателя. Они настойчиво твердили о художественной «неполноценности» повестей, о том, что Шевченко, дескать, слабо владел литературным русским языком, что повести являются будто бы свидетельством творческой деградации поэта под влиянием ссылки… П. Кулиш и самому Шевченко пытался «доказать», что тот своими повестями «оскорбляет» себя как художника и поэта. С беспримерной наглостью заявлял Кулиш в письме к поэту: «Если бы у меня были деньги, я купил бы их (рукописи повестей. — Я. А.) у тебя и все сразу сжег» (письмо от 1 февраля 1858 г.).
Сжечь рукописи шевченковских повестей его «друзья», к счастью, не решились даже после смерти поэта. Однако они сделали все для того, чтобы скрыть повести от читателей. В мартовской книге «Основы» за 1862 г. было напечатано следующее, во многих отношениях любопытное «извещение о прозаических сочинениях Т. Г. Шевченко на великорусском языке»:
«По смерти украинского поэта Т. Г. Шевченко осталось одиннадцать рукописей, в которых заключаются литературные (довольно слабые) сочинения поэта, писанные на великорусском языке, прозою.
Из этих рукописей девять переписаны рукою Шевченко вполне, одна — наполовину, а другая ее половина и еще одна рукопись только исправлены автором. Все они переписаны на серой плохой бумаге и большей частью не сшиты в тетради, а только сложены в четверть и пол-листа.
Сочинения эти как редкость продаются все вместе и каждое отдельно (но без права издания, которое остается за наследниками) по следующей цене:
1)
2)
3)
4)
5)
6)
7)
8)
9) Драматическое произведение без названия и конца, неизвестно какого времени, 3 л. — 1/2 л. — 10 р.
10)
11)
Желающие приобрести эти рукописи могут адресоваться к доверенному от наследников Шевченко, Михаилу Матвеевичу Лазаревскому, с приложением денег, для доставления их наследникам покойного поэта.
Мы были бы весьма благодарны за перепечатку этого извещения и в других изданиях».