Драматический взгляд. Пьесы

Молодой Альгис: (со смехом) Тебе, конечно, рыженькую подавай. Знаю я твою слабость. А вот, кстати и кандидатка… Вон та, в уголке. Только странно.. Такая жара, а она – в кофте с длинным рукавом.

Появляется Фирочка. В синагоге СПБ женщины стояли под колоннадой второго этажа – тут требуется какое-то возвышение)

Сашка: (становится очень серьезным) Вот ее-то я как раз знаю. Она, наверное, единственная, кто приходит сюда помолиться. И она всегда надевает с длинным рукавом. Знаешь почему?

Молодой Альгис: (тоже становится серьезным) Почему?

Сашка: …Говорят, что они поженились за полгода до войны. Так что рожала она уже под немцами у мамы в Гомеле. Ее вместе с ребенком, мальчиком, отправили в Освенцим. А на руке у нее лагерный номер – татуировка, поэтому и рукава.

Молодой Альгис: А дальше?

Сашка: (неохотно) А что дальше? Ребенок умер в лагере, а ее освободили наши. Ну а тут, в Ленинградской квартире ее уже ждала похоронка. (пауза) Так что как бы я не любил рыженьких, это не для меня. У меня на это совести не хватит… И так у меня ее немного. (превращается в прежнего Сашку) Тем более, что товар в ассортименте.

Альгис: У Альгиса, похоже, с совестью проблем не было.

Молодой Альгис: Ты правда с любой можешь познакомить?

Альгис: Напрасно Альгис сомневался…

Молодой Альгис и Фирочка идут по Ленинграду. Сменяются кадры на заднем плане.

Фирочка: Вы все время молчите.

Молодой Альгис: И вы тоже. Даже ни разу не улыбнулись.

Фирочка: Я думаю.

Молодой Альгис: О чем?

Фирочка: Разве нам с вами не о чем думать? Вы ведь тоже многое прошли… Гетто… Смерть… Вашему другу этого не понять, он всего лишь умирал от голода в блокаду. Это же так легко, умирать. А когда… Когда остается пустота.

Фирочка поворачивается к нему.

Фирочка: Пожалуйста… сделайте мне ребенка.

Альгис: (Натану) Что смотришь? Именно так она и сказала.

Фирочка: Не надо на меня так смотреть, не надо! Пусть это будет девочка. Обязательно девочка! Ведь мальчиков убивают на войне! А потом уходите, мне больше ничего от вас не надо! Ничего!

Больница

Альгис: Вот так Альгис стал женатым человеком.

Натан: Это ты что, так грехи замаливал? Сначала убить сотню-другую евреев, а потом одну еврейку осчастливить?

Альгис: Ты кого спрашиваешь? Если Альгиса, то он, похоже, просто прикинул, что так ему еще лучше удастся натурализоваться. Так это вроде называется?

Натан: Альгиса, кого же еще? Потом ты ее бросил, верно?

Молодой Альгис подходит к Фирочке, она отступает. Он закатывает ей рукав на левой руке.

Фирочка: Зачем вы? Не надо. Ну пожалуйста… (пауза, тише) Не надо.

Молодой Альгис: Сто…

Альгис: … Сорок…

Молодой Альгис: … Один

Альгис: … Семьсот

Молодой Альгис: … Пятьдесят

Альгис: … Два

Молодой Альгис целует ей руку.

Альгис: Это был Фирочкин номер. Через несколько лет она его уже не скрывала.

Фирочка: Этого не надо стыдиться, это надо нести гордо. Не помню кто так сказал. Может и я, когда родилась наша старшая, а может и он, когда целовал мне руки.

Альгис: Нет, я ее не бросил. Это она меня оставила…Два года назад. Я на надгробии попросил выбить этот ее номер. Сделали, хотя никто так и не понял, что это такое. А я и не объяснял.

Натан: И ты ее обманывал все эти годы?

Альгис: Вроде бы так. Только вот, когда она уже лежала в больнице…

Фирочка подходит и ложится на одну из кроватей, приподнимается на локтях.

Фирочка: Я была тебе хорошей женой?

Молодой Альгис судорожно кивает.

Фирочка: (улыбается) Не ври. Но я очень старалась. Правда? Ведь правда же? Можно я теперь уйду?

Молодой Альгис судорожно мотает головой. Фирочка гладит его по щеке.

Фирочка: Тебе придется меня отпустить. Прости меня, и… Прощай, Альгис!

Натан: Альгис?

Альгис: Да, Альгис. Я сразу и внимания не обратил, а потом поздно было. Да и не стал бы я ее расспрашивать. Но как она знала?

Натан: Как, как! Мужчины во сне разговаривают. А женщины внимательно слушают. Но о Понарах она ведь не знала? Ведь правда не знала?

Альгис: Не знаю… Думаю, что она все знала. Ума не приложу как, да и не важно это.

Натан: Нет. Не могла она…Не простила бы.

Фирочка: … Альгис!

Альгис: Ты ее не знал, мою Фиреле. Светлее ее человека не было и не будет. Все она могла принять и всех понять. Ты таких людей и не видел, а мне вот повезло.