Драматический взгляд. Пьесы

Натан: Знаю, что не было там никаких холмиков, а ребята поехали домой в цинках. Ну а когда водка и снотворное перестали помогать я пошел к гарнизонному врачу, Левке Гринбергу, и все ему рассказал. Бутылка коньяка завершила дело, хотя, похоже, Левка мне не поверил. Но он честно научил меня как вести себя на комиссии и вскоре меня комиссовали, дав на прощание звание майора. А уже через месяц я работал слесарем на большом заводе под Ленинградом.

Колпино, 1973

Молодой Натан и Антагонистка (тетя Маша – темно-синий халат и берет). Молодой Натан и тетя Маша идут с подносами из столовой..

Тетя Маша: Ты что, Семеныч, тоже с политинформации сбежал? Что-то нас обоих с расстройства на жрачку пробивает.

Молодой Натан: Да сил уже нет, тетя Маша! Что это у нашего парторга все сионисты. да сионисты? И каждый раз он заикается на этом слове.

Тетя Маша: … Потому что хочет сказать "жиды", да не решается.

Молодой Натан смеется, тетя Маша не смеется.

Натан: Я давно уже привык не обращать внимания на антисемитов, но последнее время их стало что-то слишком много.

Тетя Маша: А ведь у меня там племянники… Говорили, бомбят Тель-Авив.

Молодой Натан: У вас? А я…

Подходит к ней и смотрит в глаза.

Молодой Натан: Все будет хорошо, тетя Маша.

Тетя Маша: Спасибо тебе, Семеныч. А ты иди, иди, я же не слепая. Вижу какими глазами ты смотришь на ту брюнеточку, что за столиком в углу. И вчера ты на нее смотрел и позавчера. Пора идти в атаку, подполковник!

Молодой Натан: Я майор, тетя Маша.

Тетя Маша: Тем более. Только ты учти, я ее знаю, она тоже инвалид пятого пункта.

Молодой Натан: Какого пункта?

Тетя Маша: Да еврейка она. Но ты не тушуйся, ты же мужик проверенный. Что тебе первый отдел! Ну, не буду мешать. Может хоть с этой у тебя сложится.

Молодой Натан: А при чем тут первый отдел?

Тетя Маша: Ты что, Семеныч, с дуба рухнул? Там же на каждого из нас вот такая (показывает) папочка заведена, что на русских, что на не совсем русских. А у нее, небось тоже где-то племянники. Так что и тебя тряхнут за компанию. (смеется) Но тебе то что? Ты-то, подполковник, чист, как младенец. Так я пойду?

Уходит. Молодой Натан в нерешительности стоит с подносом. Потом медленно идет к краю сцены и останавливается. Натан на другом конце сцены поднимается, пристально смотрит на Молодого Натана. Появляется Антагонистка в костюме Санитарки и Антагонист в костюме Замполита. Обмен взглядами. Молодой Натан поворачивается, идет обратно, подходит к невидимому столику.

Молодой Натан: Извините. У вас не занято?

Больница

Натан: Вот так я стал евреем по жене.

Альгис: Чужая жизнь. Ее надеваешь как пиджак, как перчатку. А она прирастает к тебе как кожа и не сбросить. Так что-же все таки с лейтенантом Клокке?

Натан: Клокке…Теперь я понимаю, что он увидел там в Понарах глядя мне в лицо. Наверное он увидел там Пашку Вуколова. И ему показалось забавным избавиться от Натана Йозефавичуса таким необычным способом.

Альгис: Дал маху наш Энрикас. Никуда твой Натан не делся.

Натан: Ты думаешь? Кроме Левки Гринберга, свою историю я рассказал обеим своим женам. Первая не поверила, да и Бог с ней. А вторая только засмеялась и сказала: ну какой же из тебя еврей, даже если ты им и был когда-то. Но это было давно. А теперь мы с ней иногда пытаемся говорить на идиш, Она знает-то с десяток слов, да и я многое позабыл.

Альгис: יהודי, דבר עברית

Натан: Тебе виднее, ты у нас тут главный еврей. Кстати, как у тебя с обрезанием?

Альгис: (пародирует местечковый акцент) Ви-таки будите смеяться. (нормальным голосом) Я это сделал еще в Ленинграде перед тем как … ну ты понимаешь… Фирочка. Пошел я в мечеть на Горьковской и наплел там сам не помню что. Потом болел неделю.

Натан: Вот повеселился бы Рувен. Настоящий Рувен.

Альгис: А ты знаешь, как умер Рувен? Настоящий Рувен?

Натан: Его застрелил Энрикас. Я стоял в другом конце шеренги и не мог видеть, но я слышал. Ты говорил, что Энрикас выстрелил ему в лицо? Не в затылок, а именно в лицо?

Альгис: Именно так. И тогда я в первый раз увидел как лейтенант Клокке растерялся. А ты знаешь как умер Энрикас Клокке?

Понары 1941 потом

Парагвай 1947.

Альгис (Рувен) и Энрикас Клокке (кепи вермахта, панама).