Драматория

Драматория, показанная ещё в то время Т. Н. Хренникову, получила его одобрение и самую высокую опенку. Так что при встрече с Т. Н. Хренниковым у меня, к счастью, не было необходимости говорить что-либо о самой драматории. К этому визиту я хорошо подготовилась: взяла с собой афишу авторского концерта Алемдара, состоявшегося в Симферополе в 1977 году, и афищу исполненной в Киеве одной из симфоний "Бысти" под тогдашним названием "Победе рожденной", взяла несколько крымских газет с прекрасными статьями о его жизни и творчестве, я не могла взять с собой партитуры всех перечисленных выше сочинений - поднять и нести такой груз было просто физически невозможно, да их и не было в моем доме, однако я сообразила взять с собой партитуру 3-го концерта для фортепиано с оркестром "Аве Мария" и партитуру исполненной в Киеве симфонии. Тихон Николаевич Хренников встретил меня очень любезно, очень дружелюбно, внимательно выслушал, обе партитуры вызвали у него профессиональный музыкальный интерес и он их внимательно просмотрел - зримые, весомые, очень объемные по числу убористо заполненных нотными знаками страниц документы - самые убедительные аргументы, подтверждающие мои слова, что Алемдар Караманов в действительности активно творчески работает, а не пьянствует и хулиганит, как считает тов. Васильев, что же касается его религиозности, то это обстоятельство тоже никак не должно препятствоватъ исполнению драматории: в нашей стране религия не находится под запретом, и вероисповедание является личным делом каждого гражданина. В моей жизни это была первая, очень приятная и очень памятная встреча с государственным деятелем такого масштаба, и у меня осталось отчетливое ощущение именно государственного подхода Т. Н. Хренникова к разрешению проблемы с исполнением драматории. Т. Н. Хреиников пообещал переговорить с Васильевым, и буквально через день было получено его согласие на включение драматории в тематический план. Теперь надлежало найти партитуру драматории и передать её в производственный комбинат Музфонда СССР для расписки хоровь и оркестровых партий.

Возникла новая проблема - единственной авторской партитуры (в нашей стране тогда ещё не было ксерокса) не оказалось на месте в Министерстве культуры РСФР, которое приобрело эту партитуру десять лет назад, и никто из работников министерства не мог сказать, куда она исчезла. Мне посоветовали поискать партитуру в библиотеке Всесоюзного бюро пропаганды советской музыки, в библиотеке Московской филармонии, в библиотеке радиокомитета, в музее им. М. Глинки. Я побывала везде, но не нашла никаких следов партитуры драматории. Ее не было на нотных стеллажах, и никто из работников библиотек ничего о ней не знал. Безвыходная, тупиковая ситуация - мне на память об этой существующей в единственном авторском экземпляре партитуре оставалось только светлое воспоминание о том, как мы с Евгением Павловичем, счастливые молодожены, в 1957 году, в крошечной квартирке, где мы проживали, в течение нескольких дней по очереди обводим черными чернилами написанные простым карандашам нотные знаки - для очередного показа драматория могла быть представлена только в таком, чернильном, варианте. И в эту уже печально осознанную мною безысходную ситуацию, внезапно вмешивается проведение и заставляет меня раз и навсегда поверить, что основные моменты жизни Алемдара не пущены на самотек, а находятся под покровительством высших сил, именно они определяют и направляют все знаменательнре в его жизни, а вовсе не мы, простые смертные люди.

Наша дочь Маша с 1972 года обучалась в Центральной музыкальной школе при Московской консерватории - очень престижной, но крайне трудной для обучения из-за чрезмерной загруженности учащихся.