Драматургия Югославии

Л а у р а (снова становится агрессивной). Теперь-то мне и это ясно! Твои вчерашние философские рассуждения о браке, о «переходе от патриархального состояния к цивилизации» наивно прикрывали твои подлинные мысли! Естественно, ты слишком вылощен и слишком труслив, чтобы сказать то, что думаешь. Ты являешься сюда еще не остывшим от объятий другой женщины и с порога становишься в позу адвоката — защищаешь покойника, которого я погубила. И как это я ничего не замечала раньше? Вероятно, просто у меня не хватало храбрости.

К р и ж о в е ц. Не понимаю, не понимаю… к чему все эти твои выпады, эти жестокие слова?!

Л а у р а. Да, уж ты-то никогда не выскажешься прямо. Ты всегда только задаешь вежливые вопросы: «Зачем вы, мадам, так все переживаете?.. Ах, оставьте, это не имеет под собой юридической почвы!..» Да я вся горю со стыда от случившегося, меня на улице обозвали бог знает кем, меня в полиции допрашивали как убийцу. И, что самое страшное, я действительно хотела убить, мои руки в крови… И ради кого же? Ради хорошо сшитого пиджака, ради господина доктора юриспруденции, который приходит и спрашивает: «Ах, к чему все это?» Да если бы ты мне сегодня хоть на секунду протянул руку, помог бы выйти из тьмы, в которую я провалилась, сказал бы одно-единственное слово… Но нет! Ты перепугался, ты отгородил себя от меня банальной учтивостью, ты стал защищать Ленбаха, человека, который погубил мою жизнь! А я ради тебя была готова на убийство! Боже, как все это невыносимо тяжело. (В ней происходит внутренний надлом. Хочет заплакать, но после первого отчаянного рыдания замолкает. Она слишком обессилена событиями этой ночи и собственными переживаниями.) Прости меня. Я стыжусь самой себя. Я не в состоянии думать над каждым своим словом. Я знаю, я тебя обидела, но я сейчас в таком жутком, в таком позорном состоянии… От меня уже ничего не осталось. (Тихий, отчаянный плач.)

Крижовец с растерянным видом прохаживается по комнате, курит.

(После паузы, решительным тоном.) Я хочу тебя кое о чем спросить.

К р и ж о в е ц (с интересом). Пожалуйста.

Л а у р а. Скажи мне, ты все еще поддерживаешь деловые связи со Шпиллером?

К р и ж о в е ц. С каким Шпиллером?

Л а у р а. Который в прошлом году на пасху обращался с предложением купить мой салон. Я тогда что-то закапризничала. Мы не сошлись из-за одиннадцати тысяч.

К р и ж о в е ц. Ах, этот! Да, он все еще в числе моих клиентов. Мы сейчас вместе участвуем в одном деле.

Л а у р а. Извини, что я тебя отягощаю этой просьбой, но не можешь ли ты сегодня же утром зайти к нему и передать мое предложение. Я продаю ему «Меркур талант» со всеми долговыми обязательствами — а это составит тысяч тридцать — за любую сумму, которую он назначит.

К р и ж о в е ц. Как? Ты собираешься продать свой салон?

Л а у р а. Я хочу с этим покончить. Я собираюсь уехать.

К р и ж о в е ц. Ты уезжаешь?!

Л а у р а. Я здесь не останусь. Только бы пережить похороны. Это самое страшное. Ирония судьбы! Как подумаю об этом, просто замираю от ужаса. А ведь я столько раз представляла себе именно эти похороны.

К р и ж о в е ц. Ничего не понимаю! Почему ты именно теперь решила со всем покончить?

Л а у р а. Видно, некоторым людям на роду написано ничего не понимать до конца.

К р и ж о в е ц. Извини, но это все же слишком! Наверное, и мое мнение тут что-нибудь да значит! Неужели ты думаешь, что у меня с этой Изабеллой что-нибудь серьезное?

Л а у р а. Дорогой мой, меня совершенно не интересует, что у тебя там с Изабеллой! Меня интересовало то, что было у меня с тобой. А теперь и это мне неинтересно. Я думаю, что продолжать этот разговор излишне. Я еле стою на ногах. И, кроме того, извини, мне очень больно, но я должна сказать: твое присутствие напоминает мне о том позорном и недостойном положении, в котором я теперь очутилась, и потому…

К р и ж о в е ц. Образчик неврастенической логики. Извини. Могу же я хоть что-то сказать… Нельзя же просто констатировать, что я тебе противен, что ты меня презираешь, и на этом ставить точку! Я признаю свою вину в том, что касается Изабеллы Георгиевны, но я не хотел бы, чтобы это…

Л а у р а. Нет, ты просто великолепен!.. Но при всем том я тебя прошу оставить меня одну.

К р и ж о в е ц. Нет. Я никуда не пойду. Я тебя не оставлю!

Л а у р а. Я позвоню горничной…

К р и ж о в е ц. Опять аффекты! Лаура! Ты взвинчена, ты сама не понимаешь, что ты делаешь, ты не в себе…

Л а у р а. Твое присутствие мне невыносимо! Очень тебя прошу, Иван, уходи, я сейчас позвоню горничной. Меня до такой степени оскорбляет твое присутствие…

К р и ж о в е ц. Ну подумаешь, звони сколько хочешь, а я отсюда не двинусь! Я остаюсь здесь — и баста! Я-то еще не спятил, я знаю, что я делаю! Лаура, дитя мое, умоляю, приди в себя!