Драматургия Югославии

М о к о р е л (прежним тоном). Андрей, ты-то уже не сможешь бороться, если будешь так продолжать.

А н д р е й. Зато вопреки тебе, Мокорел, победит правда, которая живет в моих сочинениях.

М о к о р е л (утешительно). Об этом мы уже позаботились, Андрей, не беспокойся. Твои сочинения — в надежном месте. Не волнуйся.

А н д р е й. Собака! Ах ты собака! (Снова рвется к нему, но партизаны его сдерживают.)

Б о ш т ь я н (стучит карандашом по столу). Довольно, Бринар, ответьте на мой вопрос.

А н д р е й (его раздирает и отчаянная ярость и собственное бессилие). Видишь, ты как!.. Ты уже меня… Не знаю, как тебя и назвать…

Б о ш т ь я н (повышает голос). Бринар!

А н д р е й (не обращая на него внимания). Меня спрашивают, правда ли то, что ты говоришь, но никто не подумал спросить тебя, правда ли то, что я говорю о тебе.

Б о ш т ь я н (стуча карандашом по столу). До этого еще дойдет очередь, не беспокойтесь. А теперь, прошу вас, к делу. Просветите нас…

А н д р е й. Просветить? Как? Вы что, не видите, что здесь — ночь? Вы слепцы!

Б о ш т ь я н. Остроумно, но не к месту. Итак, признайтесь, что пришли сюда, чтобы проникнуть в нашу разведывательную сеть.

А н д р е й. Безумные! Какую разведывательную сеть?

Б о ш т ь я н (спокойно, хотя с удовольствием бы повысил голос). Это то самое секретное задание, о котором вы говорите в своем письме?

А н д р е й. Это письмо — брехня. Ложь, ложь… Я написал его…

Б о ш т ь я н (резко обрывает его). Вы это уже рассказывали. Итак, отвечайте.

А н д р е й. Разве я еще не ответил?

Б о ш т ь я н. Не прямо. Нам нужны ясные ответы. Признайтесь, что вы шпион, присланный сюда оккупантами, и что по отношению и к ней (показывает на Ясну) у вас были такие же намерения.

А н д р е й. К ней? (Смотрит на Ясну, которая стоит у окна, глядя в хмурое утро, и горько усмехается, бесчувственная к новым ударам.) Вопрос только в том, каковы были мои намерения…

Б о ш т ь я н. И какие же они были?

А н д р е й. Да всякие. Кроме того (взглянув на Ясну), я хотел увезти ее с собой в Рим.

Ясна с удивлением поворачивается.

(Смотрит мимо нее куда-то вдаль.) Да, в Рим, чтобы вместе послушать «Тоску» в Каракалльских термах, на открытом воздухе. Но только после войны. Ей всегда нравилось слушать музыку вместе со мной, глядя на звезды.

Ясна снова смотрит в окно.

Еще что-нибудь?

Б о ш т ь я н (подходит к нему). Вы, Бринар, тоже неплохо играете свою роль. Я уже не удивляюсь, что именно вас выбрали на определенную роль, для выполнения определенного задания. Мокорел в сравнении с вами — обычный дилетант.

М о к о р е л (многозначительно усмехаясь). Не знаю, не знаю, иногда мне казалось, что… Но теперь, перед лицом смерти, я не могу лгать, если бы и хотел.

А н д р е й (подлость Мокорела снова выбивает его из равновесия). Каналья! Товарищи, не верьте ему, не ради меня — ради дела, которое на сердце и у вас и у меня. Этот человек, которого я вообще не знаю, получил задание погубить меня, чтобы провозгласить меня их мучеником, а мою музыку использовать в своих целях.

М о к о р е л (с упреком). Андрей, подумай о боге и не лги. (С глубоким вздохом взглянул на Боштьяна.) Впрочем, стоит ли тратить столько слов? Обыщите его пиджак, хотя, скорее, это здесь. (Головой показывает на стул, на котором висит пальто Андрея.)

Б о ш т ь я н. Что там?

М о к о р е л (грустно, с пресыщенной усталостью). Посмотрите.

П е р в ы й  п а р т и з а н (осмотрев пальто, достает из кармана какой-то листок бумаги. Рассматривает его сам, затем протягивает Боштьяну). Думаю, что это.

Б о ш т ь я н (смотрит листок, Мокорелу). Что это?

М о к о р е л. Вы же видите.

Ясна прислушивается.

Б о ш т ь я н. Что вы на это скажете, приятель Бринар?

А н д р е й. Вы не узнаете нот?

Б о ш т ь я н. Если это ноты, то уж больно странные. Вам не кажется?

А н д р е й (заглядывает в листок бумаги, который Боштьян держит перед ним). Что это?

Б о ш т ь я н. Шифры.

Ясна вздрагивает, последнее ее сомнение рассеялось.