Драмокл (Межгалактическая мыльная опера)

- Моя дорогая, это же настоящий духовный прорыв! Осознав истинные побуждения своего брата, вы не можете не понять своих собственных подсознательных побуждений, толкнувших вас с такой готовностью принять его предательский план. Теперь вы видите, что ваша знаменитая любовь к дорогому папочке служила всего лишь ширмой для тайной злости и жажды мщения.

- Но я люблю его! - простонала Друзилла.

- Конечно, вы его любите. Но и ненавидите тоже. Амбивалентность налицо. Да и могло ли быть иначе? Вспомните свое детство, подумайте о бесчисленных Драмокловых подружках! Папочка никогда не хотел позабавиться с малышкой Дру, верно? Малышка Дру мечтала быть папочкиной подружкой, но ее коварный папочка всегда, обращался с ней как с ребенком и развлекался на стороне. Тем самым он посеял в вашей душе чувство бешеной ярости, неприемлемое для вашего сознания. Пытаясь сублимировать это чувство, вы ударились в религию, силясь направить вашу разрушительную энергию в русло высших материй. Вы и Руфуса полюбили по той же причине. Руфус - воплощенное самообладание, своего рода копия вашего отца, человек, не лишенный страстей, :но не испытывающий страсти к вам. Как только у вас появился шанс отомстить Драмоклу, ваш рассудок, этот тайный прислужник вероломства, прикрыл ваши мстительные чувства вуалью благородных и возвышенных побуждений.

- Ах, доктор, - сказала Друзилла, - наверное вы правы. Мне так стыдно!

- Ерунда. Такие чувства испытывает каждый второй. Вы совершили блестящий прорыв, моя дорогая, и должны гордиться собой. Это победа вашего "эго"! Лишив свой застарелый комплекс питавшей его ядовитой энергии, вы наконец полюбите отца по-настоящему.

- Ах, доктор Эйгенлихт, вы снова правы! - сказала Друзилла, улыбаясь сквозь слезы. - Я словно сбросила с плеч невыносимо тяжкое бремя. Вы понимаете, что я имею в виду?

- Чего ж тут не понять? - откликнулся доктор Эйгенлихт. - Вы только не забывайте, что это всего лишь первая вспышка прозрения. Нам с вами предстоит еще немало потрудиться, дабы закрепить вашу победу.

- Да, конечно, - сказала Друзилла.

- Наше время почти истекло. В четверг на будущей неделе вам подходит?

- О Господи! - спохватилась Друзилла. - Я совсем забыла! Мы же на пороге войны!

- Да? И какие ассоциации у вас это вызывает?

- Нет, доктор, я говорю о реальном положении. Мне необходимо срочно увидеться с отцом и Руфусом. Надеюсь, я еще успею предотвратить гибель цивилизации!

Доктор Эйгенлихт спокойно улыбнулся ей и расплел свой коротенькие и толстые черные ножки.

- Так, значит, если цивилизация не погибнет, - сказал он невозмутимо, жду вас через неделю в тот же час.

Глава 34

- Макс! - сказал Драмокл. - У меня нет времени на Тлалока. Вот-вот начнется настоящее сражение.

- Знаю, сир, - сказал Макс. - Поэтому я и пришел. У меня для вас совершенно сногсшибательная новость, впрямую касающаяся войны. Речь идет о предательстве.

- Предательстве? Военном?

- Да, милорд!

- Кто?

- В том-то вся и печаль, - сказал Макс. - Леди Сорочка представила мне неопровержимые доказательства того, что Руфус собирается предать вас в предстоящем сражении.

- Руфус, говоришь?

- Так точно, сир.

- Идем со мной, - сказал Драмокл.

Он провел Макса с девушкой в свободный кабинет, где стояли две продавленные тахты, несколько складных деревянных стульев и стол, заваленный кучами пыльных ксерокопий. Драмокл предложил им сесть. Потом налил из крана чашку "каппуччино" и повернулся к Максу:

- Доказательства должны быть более чем убедительными, иначе я насажу твою башку на пику, как только мне принесут ее со склада.

- Давай свою кассету, девушка, - обратился Макс к Сорочке.

Сорочка открыла сумочку и протянула королю крошечный кассетник. В нем была одноразовая кассета "репроно". Запись на такую кассету (изобретение землян) можно было сделать только раз и прослушать тоже. Любая попытка скопировать запись или прокрутить ее повторно приводила к тому, что на "репроно" оставались лишь шипящие звуки помех, прерываемые старыми сводками погоды.

Драмокл прослушал пленку, запечатлевшую весь разговор между Руфусом и Друзиллой в охотничьем домике Анастрагона. Лицо короля исказилось гневом и изумлением.

- Предан! - сказал он наконец. - Своей любимой дочерью и лучшим другом!

Он зашатался и, наверное, упал бы, не подхвати его Макс и не усади в брезентовое режиссерское кресло. На спинке кресла было написано: "Драмокл Rex <Король/>(лат.)>. Другого козла отпущения не ищите".

- О нежданный удар беспощадных богов! Красноглазое горе настигло меня, ибо лучший мой друг - нет, не друг, а двуликий изменчивый Янус, - злу предавшись, посмел посягнуть...

- Вы, наверное, хотели сказать "Руфус", - перебил его Макс.

Глаза Драмокла полыхнули огнем. Стража, правильно истолковав его взгляд, подбежала и схватила Макса. Слишком поздно до несчастного дошло, что он преступно прервал монолог, произносимый протагонистом в момент душевного потрясения. Такое преступление каралось смертью. Макс пытался что-то сказать, но слова застревали у него в горле. Он пал на колени, сложив молитвенно ладони на груди.