Драмы

Для раскрытия сущности драматургии Софокла первостепенное значение имеет понимание общенародного характера древнегреческого театра. В Афинах в V в. до н. э.[660] (да и во всем античном мире) не было театра в современном смысле слова, который давал бы регулярно спектакли с объявленным на неделю или месяц репертуаром, Трагедии показывали в Афинах во время Великих Дионисий — празднества, справлявшегося в конце марта — начале апреля и посвященного богу производительных сил Дионису. (С 433 г. трагедии начали ставить и на другом празднике в честь Диониса — Ленеях; их отмечали в конце января — начале февраля.)

При этом, поскольку исполняемые пьесы считались подарком богу Дионису, каждый раз надо было ставить новые произведения. Таким образом, с самого начала трагедия предназначалась для одноразового исполнения.

Каждый автор представлял предварительно комплекс, состоявший из трех трагедий (трилогии) и примыкавшей к ним сатировской драмы; вместе они составляли тетралогию. У Эсхила тетралогии обычно были связаны единством сюжета, Софокл от этой практики отошел, и любая из сохранившихся его трагедий является законченным целым. Отбор трех тетралогий для постановки их на празднике осуществлял один из девяти архонтов, избиравшихся ежегодно для руководства государственной жизнью.

Важным моментом афинской театральной практики было художественное состязание между драматургами, в результате чего специальная судейская коллегия определяла место, занятое каждым из соревнующихся поэтов. Первая награда обозначала неоспоримый успех, вторая — относительное признание, третья — при трех соревнующихся — решительный провал. Лавры победителя разделял также хорег — богатый гражданин, который, исполняя общественную повинность, должен был оплатить наставника хора и костюмы — как для хора, так и для отдельных исполнителей — актеров, число которых не превышало трех.

Источником сюжетов афинских трагиков служила, за редчайшим исключением, богатая сокровищница мифов. Герои древнегреческих сказаний, по глубокому убеждению и зрителей, и самих поэтов, реально существовали несколько столетий тому назад, — это придавало достоверность повествованию поэта и заставляло задуматься над тем, как соотнести жизнь и деяния героев прошлого с собственным общественным опытом зрителей.

Вместе с тем, греческая мифология не была собранием канонизированных назиданий; об одном и том же событии могли рассказывать по-разному, и драматическим поэтам это давало огромные преимущества: история, изображенная однажды Эсхилом, могла быть несколько десятилетий спустя совсем иначе воспроизведена Софоклом или Еврипидом. Впрочем, не обязательна была и столь длительная дистанция во времени: обе "Электры", Софокла и Еврипида, созданы в пределах одного и того же десятилетия, но одна из них явно полемически направлена против другой. Важно, что мифологическая ситуация допускала наполнение актуальным идейным содержанием, и драматургам предстояло ответить на множество вопросов. Существует ли божественное управление миром и какими нормами оно руководствуется? Как получается, что самые разумные человеческие планы постигает неожиданная неудача? Как соотносятся требования общественного целого с интересами отдельно взятой личности, — идет ли речь об их беспрекословном подчинении целому или ему на пользу максимальная самостоятельность мышления его членов?

Однозначного ответа на эти вопросы жизнь не давала. Больше того: в них самих могла быть заложена противоречивость, способная принять трагический характер. Не всякому суждено было ее увидеть — для этого требовался такой масштаб драматического таланта, какой порождают воистину великие эпохи. Одной из таких эпох в истории человечества был V век в Афинах, и одним из детей этой эпохи был Софокл.

1