Драмы

Особенно часто пришлось афинянам рассчитывать на собственное разумение с началом Пелопоннесской войны, разгоревшейся в 431 г. между двумя крупнейшими военно-политическими группировками. Одну из них возглавляли Афины, другую — Спарта, и военные действия поначалу складывались не слишком благоприятно для Афин. Уступая спартанцам в сухопутном войске, жители Аттики вынуждены были перебраться в Афины и укрыться за городскими стенами, в то время как враги у них на глазах опустошали брошенные на произвол судьбы угодья. Разгоревшаяся в условиях страшной перенаселенности эпидемия нанесла новый удар по афинянам, — между тем, глубоко почитаемая ими богиня Афина не делала ничего для спасения своих граждан, а из Дельфов шли одно за другим пророчества, предсказывавшие победу спартанцам. Вера в божественный промысел начала колебаться.

Убеждение в благодатном покровительстве богов, стремление заручиться их поддержкой, с одной стороны, и необходимость принимать под свою ответственность собственное решение, отстаивать его и добиваться его осуществления, — с другой, таково было первое противоречие в общественном сознании афинян.

Этим двусмысленным положением богов объяснялась и достаточно широкая шкала представлений об их участии в управлении миром, — причем весьма различного мнения на этот счет придерживались люди, входившие в один и тот же кружок Перикла. Так, Геродот, оставивший грандиозную картину восточного Средиземноморья в эпоху греко-персидских войн и захвативший заодно множество предшествовавших событий, был уверен в непосредственном вмешательстве божества в исполнение людских планов. Иногда оно носило благодетельный характер — так, по сообщению историка, за несколько дней до Саламинской битвы афинянам явилось знамение, несомненно подтверждавшее, что симпатии местных богов на их стороне (Геродот VIII, 65). Чаще, однако, божеству свойственно испытывать зависть к чрезмерному возвышению, славе, богатству смертных и стремиться губить все выдающееся. С точки же зрения Прогагора, о богах вообще нельзя сказать, существуют они или нет, — решению этого вопроса препятствует его неясность и краткость человеческой жизни. Огромное большинство афинян таких рассуждений не понижало, Протагор был со временем обвинен в нечестивости и погиб при кораблекрушении, спасаясь от судебного преследования. Заметим, однако, что еще за 20 лет до этого Перикл, выступая несколько раз перед согражданами в начале Пелопоннесской войны, тоже отнюдь не думал апеллировать к проблематичной помощи божества, а обосновывал свой план ведения войны совершенно рациональными аргументами.

Итак, боязнь вызвать зависть и гнев богов, убеждение в необходимости почитать их и ублажать, — с одной стороны, и полное безразличие к их существованию, опора человека на собственные интеллектуальные возможности и рациональное мышление, — с другой, — таково было второе противоречие в идеологии афинской демократии.

Третье противоречие, имевшее часто довольно конкретные последствия для внутри- и внешнеполитической обстановки в Афинах, заключалось в отношении афинян к своим лидерам.

Как во всех древних государствах, возникших непосредственно из родового строя, в Афинах высоко ценилась знатность происхождения, которая создавала достаточно благоприятные условия для выдвижения выходцев из аристократических семей к руководству общественной жизнью. Так, организатором победы над персами при Марафоне был Мильтиад, чей род возводил себя к легендарному Аяксу; в 60-е годы стратегом многократно избирался сын Мильтиада Кимон, сумевший серьезно потеснить персидский флот у берегов Малой Азии и этим подготовить окончательную победу греков; к знатнейшему афинскому роду Алкмеонидов принадлежал и Перикл. Казалось естественным, что именно эти люди, славящиеся благородным происхождением, предназначены отстаивать интересы своих сограждан в области внутренней и внешней политики. Эту мысль всячески поддерживали приверженцы аристократической идеологии в поэзии, — в первую очередь знаменитый лирический поэт Пиндар. В его представлении, доблесть — врожденное свойство, ему нельзя научиться, и только тот, кто наделен им от природы, заслуживает почета и уважения. В глазах Пиндара, "природа" — гарантия высокой нравственности и залог благополучия.