Драмы

Батенин (читает сначала несколько слов по-немецки, затем переводит). «Господин фельдмаршал имеет честь пригласить вас на банкет по случаю занятия Петербурга вооруженными силами Германии. Банкет состоится в отеле «Астория»...

Троян. Я ж говорю, спуститься этажом...

Батенин (читает и переводит). «...первого октября в двадцать один час по среднеевропейскому времени в банкетном зале на третьем этаже. Ваш стол двенадцать, кресло сто сорок два».

Забили зенитки. Батенин поднял голову.

Троян. Не реагируйте, ну их к черту. А банкетный зал не на третьем, а в первом этаже. Вот так всегда у немцев — что-то да напутают. (Взял билет). И даже номер кресла. Вермахт! А как же, господа, на удар — тройным ударом? Бить врага только на его территории? Этцетера? Что вы молчите? Вы — член партии, разубеждайте меня. Ну! Разубеждайте!

Батенин молчит.

У вас вот спрашивали документы, когда вы... пробирались?

Батенин. Документы? Собственно... Нет, не спрашивали. Троян. И у меня. Ни один сукин сын. В осажденный-то город. Нет. Не нравятся мне мои мысли. Какой сегодня день войны?

Батенин. Сегодня? По-моему, восемьдесят... да, восемьдесят первый.

Троян. Все-таки... Если учесть, что Бельгия капитулировала на одиннадцатый, а Голландия — на шестой... Кресло сто сорок второе. Слушайте, Глеб Сергеич. Вы... верите, что это... что это может случиться?

Батенин. А вы?

Троян. А если верить? (Пауза). Если верить, говорю? Тогда что же? Пулю в лоб?

Батенин (улыбнулся). Дайте разобраться, я ведь лесной житель.

Троян. Вы — коммунист.

Батенин. Коммунизм, Троян, это не религия, это наука, а наука учит опираться на факты.

Затряслась люстра.

Вот, в центре Ленинграда упала бомба. Факт. И с ним надо считаться.

Очереди зениток.

Откуда-то рядом бьют...

Троян. С купола Исаакиевского собора. Новое в русском зодчестве. Это смешно.

Попробуйте.

Входит Люба — в каске, с лампочкой и ключами в руках.

Люба. От окна отойдите, осколком убьет...

Троян. Любочка...

Люба. В ванной перегорело?

Быстрая очередь зениток.

Сколько повторять? Отойдите...

Троян (шутливо). «Он сидел на подоконнике и глядел на небосклон. Что сказать нам о покойнике? Не любил фугасок он...» Люба. Все вам цирк, Вадим Николаич... (Идет в ванную). Троян. Не цирк, а эпос... Замначальника противовоздушной и химической обороны полувоенного объекта «Астория», вам изумительно к лицу пожарная каска.

Люба. Оставьте глупости.

Свист бомбы и разрыв.

Ух, начал садить и садить, Адольф проклятый! Сошли бы, Вадим Николаич, с приятелем вашим...

Батенин. Пожалуй, самое разумное.

Голубь приподнялась, теперь стало видно, что это женщина.

Голубь (прислушиваясь, недовольно). Обратно война. Мы от нее, а она к нам... О господи... (Зевнула, деликатно прикрыв рот, легла на другой бок).

Троян. Солдат, хотя и звать Маруся.

Люба. Все это так, только зачем диван мазюкать? Диван казенный. (Взяла газету со стола). Можно? (Приподняла могучие ноги старшины, подложила под них газету, убирает чашник с пианино). Говорила — не ставьте на полированное: непринципиально как-то... Культурные люди, писатели...

Троян. Журналисты, Любочка, берите ниже...

Люба. Все одно — непринципиально. (Батенину). Идите, хоть вы — идите.

Батенин направляется к двери, возвращается, забирает с кресла диванную подушку.

Хоть вы тут один... разумный. У нас будете гостить? Пожалуйста, паспорт, я отдам внизу.

Батенин. Нет, у меня квартира на Петроградской. (Улыбнулся). А в бомбоубежище, кажется, еще не прописывают. (Ушел).

Люба (осторожно отодвигая автомат от серванта). Не пальнет? (Осматривает сервант). Так и есть. Покорябали. Бюро дворцовое, старина, великого князя какого-то, перед войной за большущие деньги в антиквариате на Морской взяли. Интуристы, слышали, приценивались. А вы его автоматом вашим поколупали.

Троян. Примут от вас ваше бюро и раскорябанным, эка беда.

Люба. Кто примет?

Троян. Интуристы. (Пауза). Тут, в номере полулюкс, нам бы с вами, Любочка, круговую оборону занимать, а не... не царапинки на буфете пересчитывать.

Пауза.