Драмы

Часовников (лихорадочно). Я не полон отчаяния, потому что я полон решимости.

Платонов. Что это значит?

Часовников. Добром не пустят — уйду любым способом.

Платонов (иронически). Родине изменишь, что ли?

Куклин. Но-но, ребятки, больно вы распоясались, я этого не слышал.

Платонов (Часовникову). Пугаешь?

Часовников. Предупреждаю.

Пауза.

Платонов. Выдать, что ли, ему военную тайну? Была не была. Тихо! «Взволнованный» в поход идет, какой тебе и в училище не снился. Четыре моря, восемь стран. И... спрячь в тумбочку твою претензию. А я тебя после похода представлю на капитан-лейтенанта. Костик, через год получаю корабль с самоновейшей техникой. Махнем туда — всем экипажем. А там твоя радиотехника — все.

Часовников. Против моего естества все это. Тебе идет служить, мне — нет. Не вижу смысла, удовлетворения, все мое существо штатского и демократа протестует.

Куклин. Все у тебя вдруг. То рвался на Восток, а то...

Часовников. Не вдруг. Накопилось — сыт. На флоте я не жилец, это железно.

Платонов (сердито). На гражданке ты не жилец. На флоте ты — личность. (Куклину). Забыли мы с тобой, каким он в училище явился? Тронь — рассыплется. Папин сын. На кроваточке бы до двенадцати нежился. Что мы со Славкой — твой характер не освоили? Не ты в блокаде хлебные карточки сеял? Собрали тебя, свинтили, надраили чистолем — заблестел. Дали в руки золотейшую специальность — двадцать первый век. (Махнул рукой). Между прочим, в училище тебя тоже никто палкой не загонял — сам у райкома путевку взял.

Часовников. В ту пору, Саша, кого бескозырка не манила? Севастополь, Ленинград, города-герои.

Платонов. Когда бомбят, служить не подвиг. А вот ты послужи, когда не бомбят.

Часовников. Шесть лет отслужил, хватит. Что же мне, за один грех юности всей жизнью расплачиваться?

Куклин. Мама сыну сказала: я тебя кормила грудью, а ты мне аттестат не шлешь. А сын ей сказал: мама, куплю на рынке полну крынку молока — будем в расчете.

Платонов. Вот-вот.

Часовников. А я не каюсь, что столько лет на кораблях проплавал.

Платонов (иронически). Флотское тебе на том спасибо.

Часовников. Интересная, спорная, развивающаяся жизнь бьется где угодно, только не здесь. Надо делать поворот все вдруг. Вам — тоже, хлопчики, только боитесь себе в этом признаться. Ты — на штурмана дальнего плавания сдал, ты — газетчиком был. Двадцать лет спустя — что из нас будет? Мамонты. Тогда ставить приборы на ноль и переучиваться? Поздновато. Даже тебе, Славка, на клоуна, хотя у тебя есть к этому способности. С пенсионной книжечкой ежемесячно на почту топать? Что-то мало радости. (Опять внезапно оборвалась негромкая музыка трансляции. Голос Тумана: «Форма одежды на берегу — номер пять!» Снова музыка). А я хочу номер четыре. Прошлогодний снег, ребята, или вчерашнее жаркое. Туману, тому ничего кроме и не остается. А желаешь хоть крохотную зарубку в этой жизни оставить — задерживаться на кораблях нет смысла. Сами не чувствуете? Сейчас в армии и флоте не мы с вами решаем — ракеты. (Пауза). Уйду.

Платонов. Когда прикажут. (Встал, с холодной ласковостью). Видишь ли, любезный друг, революция пока еще не объявляла демобилизацию, А ты — солдат.

Часовников. Вот я и не хочу.

Платонов. Чего — не хочешь?

Часовников. Быть солдатом.

Платонов. А кем хочешь?

Часовников. Человеком.

Платонов. А я не человек?

Часовников. Солдат.

Платонов. Солдат революции.

Часовников. Это все равно.

Платонов. Разве? А вот Ленин называл себя солдатом революции.

Пауза.

Часовников. Тебе не приходит на ум, для чего ты живешь? Ты — гордый, тебе миноносец дали, с новой техникой. Солдат революции или просто солдат, как вам будет угодно или удобно, но ты скомандуешь — торпеда пошла на цель. Вот беда, Платоша, — нас научили думать, мыслить, размышлять, не только... размножаться. За эти годы мы стали много, очень много думать, об этом отлично сказано у Твардовского.

И не сробели на дороге,

Минуя трудный поворот,

Что нынче люди, а не боги

Смотреть назначены вперед.

Может, это вредно для несения вахтенной службы, но полезно для человечества. Ибо, когда человек размышляет, ему, естественно, приходят в голову мысли. Проще говоря, он становится интеллигентом. Ведь мы не только солдаты революции, Платоша, мы еще и думающие интеллигенты, правда одетые в военную форму. А когда ты думаешь, тебе гораздо труднее наводить торпеду на цель... хотя бы... хотя бы и во имя цели.

Куклин. Хлопцы, как хотите, запахло пацифизмом.

Часовников. Интеллигент не может убивать.

Платонов. А Ленин был интеллигентом?

Часовников. Ленин!