Драмы

Федор. Мое место здесь...

Филимонов. Ну, повесят меня с вами! (Взваливает па плечи Скреблова, уходит).

Федор (кусая кулак). Если бы оружия, если бы немножко оружия!

Появляется МарьяКарповна.

Круглов (кидается к ней). А Настенька?

Марья Карповна молчит.

Настенька где? (Скрывается).

Слышен рожок горниста. Залп. В пороховом дыму возникает гигантская фигура Ивана-молотобойца, за ним бежит окровавленная женщина, судорожно сжимая в руках портрет Николая II. Иванмолотобоец преграждает ей путь. Появляются еще несколько рабочих.

Иван (женщине). Дай-ка сюда! (Швыряет портрет Николая в снег). Как царь с нами, так и мы с царем! (Идет к забору, вырывает из него кол).

Вырывают колья несколько других рабочих. Окутанный дымом, появляется Круглов. Он без шапки, на руках несет девочку.

Круглов. Настенька... (Всматривается в лицо мертвой девочки). Настенька... Царю... царю ее отдам!..

Слышен топот копыт. Резкая кавалерийская команда. Выстрелы. Звук трубы. Орудийный залп. Резко очерченный силуэт Триумфальных ворот все более и более окутывается пороховым дымом. Федор идет вперед, за ним Иван-молотобоец, Марфа, Катя, рабочие.

Федор. Мертвым — вечная память, живые, вставайте.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Женева. Ночь. Берег тихого озера. Очертания гор. Дальние огни. На берегу — остекленная веранда кафе. Несколько русских социал-демократов, стоя или придвинув стулья, жадно слушают Федора. У стойки дремлет официант. Несколько поодаль прислушивается к рассказу сидящий за отдельным столиком Мартьянов. Он в черном, наглухо застегнутом сюртуке, придающем ему одновременно вид и пастора и военного в отставке.

Федор. Напрасно вы иронически улыбаетесь, господин, не знаю вашей фамилии...

Мартьянов (вежливо). Фамилия моя — Мартьянов. А может быть, все-таки «товарищ»?..

Федор. Да, мы позвали народ на баррикады после девятого января. Что тут смешного? Захватили явочным порядком типографию правительственных «Ведомостей». Выпустили листовку, призывающую рабочий класс к восстанию. Это смешно?

Мартьянов. Я просто улыбаюсь.

Федор. Больше того, мы считали, что пора назначить даже сроки восстания. И это вам смешно?

Социал-демократ в косоворотке. Во всяком случае, забавно...

Мартьянов. Не мешайте товарищу.

Федор. Вот эта листовка, наутро обошедшая заводы Петербурга. (Вытаскивает листовку, читает). «К оружию, товарищи! Захватывайте арсеналы!» Иронизируете?

Мартьянов. Напротив, мне, например, чрезвычайно импонирует ваш пыл. Сколько вам лет, товарищ?

Федор. Право, это не имеет отношения к делу. (Читает). «Разносите, товарищи, тюрьмы!»

Голоса:

— Даже так?

— Призыв к террору?

— Правильный лозунг!

— Дайте слушать!

Федор. «Захватывайте арсеналы и оружейные магазины!» (Социал-демократу в косоворотке). Забавы, по-вашему?

Социал-демократ в косоворотке (горячо). Забавы, ребяческие забавы, которые стоят крови рабочему классу! А почему вы в вашей великолепной листовке не указали часа восстания? Минуты? Секунды? Ай-я-яй, как нехорошо! Товарищ Ленин надерет вам уши... Почему вы, товарищ, такой рассеянный, а?

Федор. А почему вы, господин, такой трус?

Шум, возгласы возмущения. На пороге кафе появляется Ленин, останавливается, прислушивается.

Голоса:

— Это не метод полемики!

— Так нельзя!

— Стыдно, товарищи!

— Здесь люди одной партии!

Мартьянов укоризненно качает головой.

Федор (смутившись). Может, не так я сказал...

Мартьянов (печально). Не так и не то...