Драмы и комедии

Б е с а в к и н. Красноярск, Ленина, пятьдесят три, квартира восемнадцать. А ты мой?

В е р е ж н и к о в. Москва, Фрунзенская набережная, двадцать четыре, квартира шесть. (Подозвал Крыловича.) Ты слышал?

К р ы л о в и ч. Да.

Б е с а в к и н. Если кто из вас прежде, чем я, попадет домой, зайдите к моей Алене. Я и сам тут не задержусь. Да ведь в таком случае днем раньше узнать, что жив… Зайдите, ребята!

Двор ройтенфуртской школы.

Шум, хохот. Время, свободное от занятий.

М а д р ы к и н (к Татишвили). Князь, изобрази Туроверцева.

Еще несколько человек, в том числе Вережников и Бесавкин, дружно поддерживают просьбу: «Туроверцева, Туроверцева!»

Т а т и ш в и л и (плутовато улыбается). Карикатура на руководство? Скандал. (Он напускает на лицо серьез и, совершенно изменив голос.) Что? Сейчас я богатый человек. Могу купить кальсоны, паровоз, две сотни граммофонных иголок. Что? Разведчики не стареют. Я сейчас могу проползти по-пластунски от Парижа до Мадрида. Что?

Курсанты хохочут.

М а д р ы к и н. Кацо, как Миронецкий со своим напарником в город на прогулку выходит?!

Т а т и ш в и л и (выпрямляется, идет, поигрывая всем телом, и тут оке тяжело отдувается). «Миронецкий, не пожирай глазами немок»… «Мамочка, мы уже проходили опыление! А что сказал великий классик? Вот помру, но покажи красивую бабу, выпрыгну из гроба. Классику можно, а мне нельзя?!»

Снова хохот.

М а д р ы к и н. Шухер! Денщик шефа…

Все затихают. Проходит  д е н щ и к  Анберга.

Т а т и ш в и л и (проводив взглядом денщика). Великий Фридрих… (Идет, изображая денщика Анберга. Вразвалку, опуская и подымая плечи, будто месит тесто.)

Курсанты восторженно, затаив дыхание, наблюдают. Взрыв смеха: «Еще, еще!»

Татишвили повторяет свою игру, изображая денщика. Скрывается из виду.

Появляется  Д о р м. Идет вслед за Татишвили. Их обоих не видно. Затем они возвращаются вместе.

Д о р м. Разыграл ты меня, Арчил!

Т а т и ш в и л и (смеясь). Томкин — смельчак! С денщиком начальника хотел поговорить, то по-мордовски, то по-немецки. Хурды-мурды! А на меня нарвался…

Д о р м. Я его всегда разыгрываю! Заметили, появляется точно в одно время, в двенадцать тридцать?.. Уже привык, не сердится! Разыграл ты меня, Арчил, разыграл! (Уходит.)

М и р о н е ц к и й (пьет из горлышка бутылки, рассматривает этикетку). Коньячишко плохонький, но французский. Париж!.. Пляс Пигаль…

Ф р о л о в. Неужто бывал?!

М и р о н е ц к и й. Читал. Мечтаю. Француженки…

Ф р о л о в. Нужен ты француженкам, такой щербатый.

М и р о н е ц к и й (вынимает карманное зеркальце, рассматривает зубы). Да-а…

Ф р о л о в. Глянь, на прошлой неделе вставили… (Раскрывает рот, показывает.) Первоклассный зубной техник!

М и р о н е ц к и й. Здесь?!

Ф р о л о в. А то где же. Девчонки, моей знакомой немочки, папаша.

М и р о н е ц к и й. Слушай, мне всю нижнюю челюсть на фронте… Устрой!

Ф р о л о в. Да ты сам устроишь! Дружишь с «европейской женщиной».

М и р о н е ц к и й. Интимная близость — еще не повод для знакомства. Алеша, когда-то я бычьи кости перекусывал… Были зубы голливудской красоты! Я тебя беру в свою группу. Я, Миронецкий! Все устрою. И ты будешь со мной! Ты мне — зубы, я тебе — плечо! Трудовая спайка! Идет?

Ф р о л о в. Согласен.

М и р о н е ц к и й. Золотой парнишка! (Привычно ребяческим тоном.) Мамочка, я уже все понимаю, ведь мы уже проходили опыление!

Компания переместилась в другой конец двора, слышны лишь голоса. Задержались Татишвили и Вережников.

В е р е ж н и к о в (подозвал Бесавкина). Ваня, сюда… Ты уверен, Арчил, что Томкин говорил по-немецки?

Т а т и ш в и л и. Я знаю этот язык, как родной! Только скрываю, как видишь.

В е р е ж н и к о в. Подожди, не волнуйся. Что же сказал тебе Томкин?

Т а т и ш в и л и. Ха! Томкин! Ты послушай… подошел ко мне сзади, думал, что я денщик… «Милый Фридрих, передайте полковнику, сегодня я не смогу…»

В е р е ж н и к о в. А дальше?