Драмы и комедии

Держа в ладонях гранату, Нила неловко поправляет растрепавшиеся волосы. Слышен все нарастающий бой барабанов…

Г о л о с  М а р т ы  Ш р е д е р. Рот фронт! Рот фронт! Рот фронт!

Н и л а (поднимает руку, сжатую в кулак). Рот фронт!

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Та же проходная комната на втором этаже. Пролом в стене не очень умело, но все же начали заделывать. Возле стены сложен старый кирпич, стоит железное корыто с глиной, валяется лопата с обломанным черенком. Угол комнаты по-прежнему отсекает маленькая ширма, за которой покашливает  и н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц. Вход в комнату Зои завешен серым солдатским одеялом. Ю н о ш а  в матросской тельняшке стоит на табурете и пытается срезать на стене электрический провод.

З о я,  Т у з и к о в а  и  п о ж и л а я  ж е н щ и н а  удерживают юношу.

Т у з и к о в а. Слазь, Борька, слазь, говорю!

Ю н о ш а. Чтобы эта гадина питалась моим светом?.. Да меня от флота, от боевой службы, оторвали… Я на дне реки без передышки вкалываю, по камешку электрогэс собираем… Пускай в темноте, пускай коптилку жгет, каракатица…

Т у з и к о в а. А мы? Тоже коптилку?

З о я. А сам, сам?

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Опомнись, чудак… (Понизив голос.) Мы-то что, профессор, за ширмой вон… И спит на книгах, лежанку себе из самых толстых сложил, и ходит с книгами. Ученый человек…

Т у з и к о в а. Правда, в летах, а все-таки… Ты тут и не бываешь почти, а нам от него как-никак мужской дух. Хоть кашлянет басом.

Ю н о ш а. Так светит же мой свет, овчарке светит!

З о я. Еще много и похуже тварей под одним с нами солнцем.

И н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц (из-за ширмы). Каждую, да-да, каждую тварь надо лишать солнца строго конкретно.

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Слыхал! Вот так, как скажет что…

Т у з и к о в а. Басом…

Ю н о ш а (неохотно спускается с табурета). Тогда выгнать ее надо.

Т у з и к о в а. А я что говорила! Когда-а еще…

И н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц. Нет, нет, поверьте, она еще будет человеком. Такая яркая натура…

Т у з и к о в а. Гнать ее, как бесполезно-вредную! А ты, Зойка, защищала, справедливость показывала.

З о я. Вон она дыру заделывать взялась… Как ее поймешь? Сама, одна…

И н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц. Кирпич носил я.

Т у з и к о в а (с повышенным интересом). Глядите, еще может… (Заглядывает за ширму.) Ежели бороду срезать да сбросить годков тридцать.

И н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц. Был означенный муж летами молод, воспитан в придворных нравах, образом мысли великодушен…

Т у з и к о в а (разочарованно). Один бас.

И н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц. Табула раса[3]…

Вбегает  Н и л а, в радости она забылась, очень возбуждена.

Н и л а. Товарищи, наши войска Белгород взяли! Много пленных, огромные трофеи. Сегодня в Москве салют… (Осеклась, увидев холодные, настороженные лица.)

З о я. А тебе что за радость?

Ю н о ш а. Взяли и еще возьмем. Всю землю свою освободим. И другим поможем.

Н и л а (еще не до конца подавив жестокую обиду). Радоваться мне запрещаете? Может, у меня тоже кое-что советское осталось?

Ю н о ш а (угрожающе). Умолкни…

Н и л а. Э, да ты с характером, полосатенький! (Глухо.) Тронь только, тронь…

Юноша отходит.

Эх, милые вы мои люди!..

З о я (рассмеялась, изумленная). Милые?..

Т у з и к о в а. Это, значит, мы — ей?!

И н т е л л и г е н т н ы й  ж и л е ц (меланхолически). Где ты, новый Достоевский?..

З о я. Как немцев от города отбросили, так мы теперь милыми стали? Я тебе ничего не забуду.

Н и л а. Так и надо, не забывай. (Отошла к пролому в стене, взяла лопату, перемешивает глину в корыте.)

З о я. Если ж я не забуду, то не жить тебе здесь, в городе моем не жить!

Т у з и к о в а. Офицера у честной девчонки отбила. Одного артихектора тебе мало, да?!