Дражайший плут

— Благодарю за сочувствие и откровенность, мисс Динвуди. Знаю, что с моей стороны это дерзость, но позвольте задать вопрос: чем Монтгомери может шантажировать вас?

— Ах, мистер Маклиш, ему незачем меня шантажировать, — печально улыбнулась Эва. — Он держит меня на куда более строгом поводке: это любовь.

Тревельон лежал на одеяле с закрытыми глазами: солнце слепило. Голова Фебы покоилась на его обнаженном плече. Сейчас ему придется встать и полюбоваться на содеянное, а потом принять решение, но пока просто хотелось лежать и наслаждаться моментом.

Феба, перебирая пальцами волоски на его груди: похоже, они ее очень занимали, — спросила:

— Сколько раз вы это делали?

Он в некотором недоумении открыл один глаз.

— Об этом джентльмены, как правило, не говорят.

— Я не прошу подробностей. — Феба сморщила носик. — Мне просто хочется знать… как много их было?

— Вы воображаете меня этаким повесой, вроде Лотарио? — спросил Джеймс, явно забавляясь.

— Не-е-ет. Просто… — Феба вздохнула. — Слишком хорошо вы это делаете.

— Спасибо, конечно, — сказал он, несколько озадаченный. Неужели она предпочла бы, чтобы он оказался девственником, наивным юнцом, невинным, лишенным цинизма?

— Наверное, с опытными женщинами лучше? — спросила Феба, словно угадав его мысли. Он повернулся на бок, и теперь они лежали лицом друг к другу.

— Я хочу любить вас, Феба! Не какую-то женщину, опытную или не очень, а именно — вас. Когда-то, в молодости, я, может, и выбирал партнершу по определенным параметрам: большая грудь, или рыжие волосы, или еще что, — поскольку за их так называемую «любовь» приходилось платить, и мне было важно, какие они, эти женщины, а не кто они. Но теперь я стал старше и, надеюсь, умнее, мне больше не интересно спать с определенным набором признаков. Я хочу именно вас, Феба, и никого больше. И то, что мы делаем здесь, касается лишь нас двоих. Что было прежде, что может произойти потом — не важно: сейчас существуем только мы, и только наши желания имеют значение.

Она усмехнулась.

— Знаете, ни за что бы не догадалась, что вы такой умный, когда вы не баловали меня красноречием: «Да, миледи. Как вам будет угодно, миледи», — тогда вы были само благоразумие!

— А вы сделали из меня легкомысленного типа, — рассмеялся Джеймс.

— Ну, не совсем так, но по крайней мере я услышала, как вы смеетесь. И мне это понравилось.

— Вы вогнали меня в краску, — изобразив скромность, пробормотал Джеймс и поцеловал ее. — Однако солнце уже клонится к горизонту. Идемте, нам нужно искупаться и одеться, не то за нами вышлют поисковую партию!

Тоненько вскрикнув, она села.

Тревельон подвел ее к кромке воды, намочил носовой платок и тщательно обтер ее бедра. На белой ткани осталось розовое пятно — немного крови. Он понимал, что должен был испытывать стыд: ведь обесчестил свою подопечную! — но испытывал только гордость. Все, что он ей сказал, было правдой. Сейчас, здесь, на этом пустынном пляже, Феба больше не была сестрой самого могущественного в Англии человека, а он, вероятно, бедолагой, что носит клеймо ошибочных решений: они просто любовники, он и она.

Вот бы так было всегда!

Но день клонился к закату, возвращая их к действительности, поэтому они оделись, упаковали корзинку, а потом Тревельон помог Фебе сесть в седло, подставив под ноги валун.

Они ехали не торопясь и почти не разговаривая, так что Феба даже задремала, привалившись к его плечу, но вот показался отцовский дом, и Тревельон увидел отца со старым Оуэном. Он помахал им рукой, но отец сказал что-то Оуэну и остался на месте, ждать их приближения, а старик конюх скрылся в конюшне.

Лицо отца было суровым. Морщины еще яснее обозначились на иссушенных непогодой щеках.

— Что-то случилось? — встревожился Тревельон, останавливая лошадь.

Отец поймал поводья и, взглянув на сына, жестко произнес:

— Джеффри Фэйр вернулся. И Агнес пропала.

Глава 15

Мистер Тревильон, казалось постарел на десяток лет и выглядел глубоким стариком.

— Агнес, должно быть, подслушала, как Том и Оуэн говорили о возвращении Фэйра. Вот она и взяла лошадь, задумав повидать этого мерзавца…

По коже Фебы поползли мурашки страха, стоило подумать о том, что может случиться с Агнес, а еще о том, что может предпринять Тревельон: ведь за его голову обещана награда.

— Вам обоим нужно оставаться здесь, — приказал Джеймс, внезапно жестко; исчезли легкость и смех, исчез тот Тревельон, который только что подарил ей сладость любви. — Идемте.

Он спешился и, прежде чем Феба успела сказать хоть слово, схватил ее за талию и поднял с седла.

— Джеймс… — начала было она, пытаясь придумать слова, которые могли бы его остановить. Но что она могла сказать? Кто-то же должен вернуть Агнес домой: ей опасно встречаться с этим человеком, который был ее отцом!

— Джейми, тебе нельзя! — вскричал мистер Тревельон, и голос его осекся. — Они закуют тебя в кандалы!

— Я должен, — ответил тот сухо. — Присмотри за ней.

Феба услышала удаляющийся стук копыт и, дрожа от страха, протянула руку вперед.

— Он уехал? Бросил меня?