Дразнилки (СИ)

Её крики заглушили другие крики – тварей божиих. Они возопили одновременно – от злости, печали, осознания. Выхин взял Ленку за голову, толкнул так сильно, как только мог. Девчонка влетела в отверстие, упала. Темнота почти целиком поглотила её, оставив торчащие худые ноги в драных джинсах и кроссовках.

Лезь!

Выхин развернулся, огромным телом загораживая отверстие. Будто это могло помочь. Будто голосам было дело до этой нелепой преграды.

Было слышно, как возится Ленка. Что она будет делать, если выберется отсюда? Каков удел призрака? Вечно слоняться по лесу и пугать туристов? Отваживать заблудших путников от пещеры? Никого не подпускать к лесу, к камням? Или она растворится в небытие, едва выберется под лучи солнца?

Здравствуй, Выхин!

Тебе-то никуда не деться!

Ты поплатишься, красавчик!

О, как же ты поплатишься за то, что сожрал ценное!

Хорошо тебе, Выхин? Хорошо себя чувствуешь?

Каково тебе живется после того, как уничтожил наше основание?

Он схватился руками за голову, сжал с такой силой, что перед глазами побежали тёмные мурашки. Захлебнулся гнойными испарениями, поднимающимися от затхлой воды. Упал на колени. Вернее, твари божии поставили его на колени, заставили заорать от боли. О, как же они были сильны и злы.

Сосуд заполнялся их злостью, а голова набивалась их силой.

Твари, живущие в камнях. Да не узнаем мы имен ваших, да не препятствуем царствию вашему, буде оно в земле или в небе! Дайте нам волю, здравие и упокоение, избавьте нас от сознания, гнойных мыслей и жизни. Хлеб наш насущный возьмите в един день. Во имя первых камней, первородных тварей, во веки веков!

Выхин надеялся, что Ленка успела выбраться прежде, чем твари заполнили его сознание.

Надеялся и боялся.

Плакал и захлебывался слезами и соплями.

Потом закрыл глаза и больше не сопротивлялся.

5.

Ленка выбралась.

Ей не было больно или жарко. Корни и камни не царапали кожу, черви не лезли в ноздри или между зубов. Главного боялась: что кенотаф не выпустит наружу. Но темнота расступилась, яркое летнее солнце на мгновение ослепило, а потом – вот он лес, красивый, изумрудный, вечный.

Ленка вывалилась на траву, вскочила, побежала через цепкие кусты, не замечая крапиву под ногами, перепрыгнула через высохший ствол дерева, запнулась, упала, проехав ладонями по влажной грязи. Только после этого поняла, как сильно – до дрожи в коленках – боится оглядываться.

За спиной гудело и дрожало. Горячий воздух шевелил волосы. До Ленкиных ушей долетали обрывки фраз.

Что происх…

Дай нам волю, дай вый…

Мы пойд…

Откуда эта девк…

Зовет нас! Зовет!..

Голоса вспыхивали и растворялись, как искорки от костра. Их было много, десятки или сотни. Жалили больно Ленкины уши, а она не сопротивлялась, только сильнее вжималась во влажную траву лицом.

Ленка чувствовала, что теряет контроль. Раньше она без труда сохраняла физическую оболочку, умело притворялась живым человеком. Это так же просто, как улыбаться, когда тебе плохо или разговаривать с человеком, которого ненавидишь. Но сейчас… порывы ветра и обрывки чужих голосов будто срывали с неё кожу, оставляя лишь сознание – то немногое, что осталось после смерти.

Возможно, сейчас она умрет окончательно? Провалится в черную дыру беспамятства, из которой с таким трудом выкарабкалась?

Ну уж нет…

С трудом поднялась, повернулась к кенотафу. Жар стал невыносим – и стало ясно почему. Из провала валил густой чёрный дым с проблесками бледного, почти прозрачного, огня. Дым поднимался вертикально вверх, толчками, упирался в твердь синего неба и растворялся в нём. Голоса-искорки метались, кружились, растворялись. Ветер ничего не мог сделать с дымом, но бесновался вокруг, разгоняя воздух.

Ленка не дышала, но ей стало казаться, что жар забился в горло и сдавил лёгкие. Захотелось разодрать руками грудь, впустить воздух в тело, чтобы окутал сразу и целиком. Так и сделала – неосознанно, подчиняясь внутреннему порыву.

Пальцы разодрали кожу без труда, погрузились в плоть, ещё глубже, как в мягкую речную глину. Провалились куда-то под рёбра. Ленка раздвинула руки в стороны, скрывая грудину. Горячий воздух набросился, как голодный зверь, и выжег всё то человеческое, что оставалось в Ленке после смерти.

Она знала, что время пришло.

Стало невероятно легко и радостно. Глаза больше не нужны были, чтобы видеть. Ноги оказались бесполезны, чтобы ходить. Человеческое тело – громоздкое и неуклюжее, мёртвое и бесполезное. Надо избавиться от него, верно.

Ленка выпорхнула из ненужной оболочки, как бабочка. Она больше не осознавала себя живым человеком. Но и умирать пока не собиралась.

Говорят, призрак не может покинуть этот мир, пока у него остались неоконченные дела. Надо бы проверить.