Дразнилки (СИ)

Она тащила по ступенькам большое и тяжелое тело, чувствуя, что сил становится меньше с каждым лестничным пролётом. Эх, где сейчас мелкая вертлявая Элка, которая поднималась на самый верх за пятнадцать секунд, как ветер, как призрак? Всё там же, в счастливом прошлом.

Между третьим и четвертым этажами села отдохнуть, прислонившись спиной к стене. Холод тонкими иглами колол в висках, от него закладывало уши, а из рта вырывалось едва заметное облачно пара. Левая рука тоже начала неметь, Алла уже не могла двигать большим и указательным пальцами, а ногти почернели и сверху покрылись густым слоем нетающего инея.

Неосознанно засунула пальцы в рот, стала обсасывать их, чувствуя колючий холод. Счищала иней зубами, сплевывала на кафель.

Потом поползла дальше, выше.

Ей повезло, на пути никто не попался. Звуки музыки и смеха остались внизу. На пятом этаже было тихо и даже немного прохладно. Алла замерла у двери в квартиру Выхина, разглядывая старый дерматин и замочную скважину. Показалось, что дверь невероятным образом стала выше и шире, что сквозь трещины в дерматине вываливаются комья снега, а каждый заржавевший декоративный гвоздик торчит острым концом вперед, не давая прикоснуться… Или это просто подкрались галлюцинации. Говорят, незадолго до смерти мозг подбрасывает человеку иллюзии, морок, погружает в выдуманный мир, чтобы было не так страшно умирать.

– Чёрта с два я вам умру здесь!

Алла кое-как ухватилась за дверную ручку. В ногах что-то хрустнуло, по телу пробежала острая боль. Тяжело было стоять на коленях, тяжело было двигаться. Левая рука вдруг как будто отключилась и безвольно упала вдоль тела. Дрожащей правой с третьей или десятой попытки вставила ключ в замочную скважину, провернула. Дверь под тяжестью резко открылась внутрь, Алла упала, разбив нос в кровь о пол. Боли не чувствовала – или просто смирилась с тем, что боль сейчас и так во всем теле.

В квартире было холодно, тарахтел кондиционер. Холод этот чудесным образом слился с холодом внутри Аллы и принес облегчение. Ложное или настоящее – не разобрать. Такое случается, когда кажется, что всё стало хорошо, а на самом деле судьба лишь отсрочила приговор, дала передышку на пару мгновений, чтобы потом опустить топор на замерзшую шею.

Несколько секунд Алла лежала без движения, размышляя, что не хочет больше никогда подниматься. Стало хорошо и приятно. Стало так, будто старший брат жив, дочь жива, мир вокруг расцветает летом, запахами черешни, арбузов, вареной кукурузы и моря.

Однако же поднялась и поползла вдоль стены. Тёплая пока ещё кровь текла из носа, попадала на губы, капала с подбородка. Кровь на вкус была как реальность.

Правая рука онемела тоже. Алла ввалилась в комнату, извиваясь как червь поползла к крепости из одеял и стульев. Забралась внутрь, ткнулась лицом в мятые подушки, застыла, не дыша.

Появилось осторожное, пугливое чувство надежды.

Холод не отступал, но и не поднимался больше. Застыл где-то в позвонках, покалывал в подушечках пальцев, за ушами и под веками.

– Уходи, – прошептала она.

В комнате был кто-то ещё. Алла почувствовала его присутствие и живо представила, как жирная тень наползает на палатку, как длинные пальцы водят по одеялу, а пытливый взгляд пытается забраться внутрь.

– Мы не попрощались, Элка! – произнес из глубины комнаты мальчишеский голос, забытый. – Я не успел, помнишь? Мама с отчимом вызвали такси, загрузили меня на заднее сиденье в полшестого утра и увезли на вокзал. А ведь так хотелось!

Это был июнь. Температура на солнце в обеденное время превышала сорок градусов. Да и тень не спасала, потому что жара и духота проникали в каждую щель, в каждую пору, сочились сквозь трещины в асфальте, выдавливали из кожи соленый пот. Элка с утра ждала Лёву Выхина, чтобы отправиться с ним в лес на поиски брата. Волонтеры уже пару месяцев как перестали реагировать на её просьбы, а вот Лёва отзывался, помогал, бродил по оврагам и чащам, терпеливо изучал кустарники, высохшие ручьи, овраги.

Лёву Элка любила – так ей казалось. Но любовь эта была не подростковой, а глубокой, сильной, будто после исчезновения брата все её чувства одновременно направились на Лёву. Несколько раз Элка хотела поделиться этими чувствами, но боялась, оттягивала время. Иногда намекала – неумело и, наверное, не слишком доходчиво. Лёва или не понимал, или не замечал. Но он неизменно приходил каждый день и старался проводить с Элкой всё время. А это что-то да значит, верно?

Вот только в то июньское утро он не пришел. После завтрака Элка быстро собрала походный рюкзак, взбежала на пятый этаж. Дверь открыла мама Лёвы, пригласила внутрь. Там, в коридоре, она торопливо объяснила Элке, что сын уехал к бабушке, потому что южный климат ему не подходит, от ужасной жары у Лёвы постоянно кружилась голова, случалась рвота, он стал вялым и плохо соображал. Решено было отвезти его до конца лета обратно на север, чтобы пришел в себя.