Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда

— Гм! Но дело в том, мой друг, — я должен сказать тебе, без дальнейших объяснений, что ставить в щекотливое положение интересы Фрэнка Росселя — совершенно не по моей части; откровенно говорю тебе, Клэйтон, что на это я не могу согласиться: нельзя. Ты знаешь, что подобная вещь будет весьма не по нутру нашей партии. Это было бы тоже самое, что осаждать крепость, из которой неприятель будет бить нас без всякого для себя урона. Если я поступаю в законодательное собрание, то по неволе должен держаться своей партии; я представитель моей партии, и потому не должен делать ничего такого, что могло бы поставить её в неприятное положение.

— Но скажи, Фрэнк, по чистой совести и чести; неужели ты намерен подставить шею свою под такую петлю, как эта? неужели ты на всю свою жизнь будешь привязан к хвосту этой партии?

— Не думаю, — отвечал Россель. — Петля со временем распустится сама собою, и тогда я потащу за собой всю партию. Что б рассчитывать на успех, нужно всем подчиняться.

— Неужели же ты и в самом деле не имеешь другой цели в жизни, как только возвыситься в свете? — спросил Клейтон. — Неужели нет другой великой и доброй цели, которая имела бы в глазах твоих особенную прелесть? Неужели ты не находишь ничего возвышенного в героизме и самоотвержении?

— Может быть и есть, — сказал Россель после непродолжительного молчания, — но, в свою очередь, и я тебя спрошу: есть ли и в самом деле что-нибудь возвышенное? Свет будет смотреть на меня, как на шарлатана. Каждый гонится за чем-нибудь существенным, и, чёрт возьми! Почему же и мне не следовать примеру прочих?

— Человек не может существовать одним только хлебом, — сказал Клейтон.

— Во всяком случае, хлеб сам по себе — вещь превосходная, — возразил Фрэнк, пожав плечами.

— Однако, — сказал Клейтон, — я не шучу, да и не желаю, чтобы ты шутил. Я хочу, чтобы ты отправился, вместе со мною, в самую глубь твоей души, туда, где нет волнения; хочу поговорить с тобой откровенно и серьёзно. Твой полушутливый тон не предвещает хорошего: он слишком стар для тебя. Человек, который принимает всё в шутку в твои годы, не обещает многого: что будет из него, когда ему стукнет пятьдесят? Ты знаешь, Фрэнк, что система невольничества, если мы не заменим её, поразит наше государство, как рак поражает человеческий организм.

— Знаю, — сказал Фрэнк, — зародыш его уже давно развивается.

— В таком случае, — сказал Клейтон, — если не для чего-либо другого, если не из гуманности к невольникам, то во всяком случае, мы обязаны сделать что-нибудь — для пользы белых; потому что система эта влечёт нас к варварству с быстротой, какую только можно представить себе. Виргиния не только разорилась чрез неё, но совершенно погибла. Северная Каролина, мне кажется, пользуется завидною известностью, как самый невежественный и беднейший штат в целом союзе. Не думаю, чтобы во всей Европе нашлось государство, где бедное сословие несчастнее, порочнее и униженнее, чем в наших невольнических штатах. Система эта уменьшает у нас население. Более или менее способные люди из простого сословия ненавидят её. Они стремятся в какой нибудь штат, где можно иметь дело с людьми порядочными. С каждым годом сотни и сотни переселяются из Северной Каролины в западные штаты. А какая причина тому? Неестественная организация общества. Должно же наконец предпринять какие-нибудь меры к уничтожению этого зла. Должно же когда-нибудь сделать первый шаг к прогрессу; в противном случае, можно сказать, что мы ни к чему не способны.