Дредноут по имени Никки (СИ)

-- Вот ещё! -- усмехнувшись, Свирь с нескрываемым возмущением посмотрела мне в глаза: -- Я что, похожа на этих чокнутых янки? Ни за что не променяю живое тепло настоящего тела на возможность косплеить сваебойную машину.

Я потряс головой -- слишком много информации в неё упало за последние пару минут, а так есть какая-то уверенность на грани плацебо, что таким образом инфа раскидается по нужным полочкам. Вроде бы полегчало.

-- И ничего, что у меня нет того, чем принято дружить организмами в таких случаях?

От укоризненного взгляда девушки захотелось раствориться в воздухе или провалиться под землю.

-- Ника, а у меня -- есть?

-- Не-а.

-- Вот и всё. Было бы желание, а способы найдутся, -- встав со скамейки, Свирь потянула меня за руку. -- Пошли уже, линкор-стесняшка, будем учиться плохому, но приятному.

ППП (Приют приятного порока)

А ничего так бунгало, уютненькие. По периметру обнесены густющими высоченными кустарниками, ровный, идеально подстриженный газон благоухает запахом свежескошенной травы. За домиком, выполненном визуально в классическом японском стиле, маленький двор, оснащённый обычными такими пляжными креслами и зонтиками.

Внутри всё лаконично и, несмотря на спартанскую атмосферу, весьма и весьма по-домашнему. Прихожая, совмещённая с кухонным уголком, в котором нашёлся универсальный пищевой синтезатор, работающий на картриджах с синтомассой. Раздельный санузел, причём часть, предназначенная для справления естественных нужд, едва ли не в два раза больше душевой: помимо извечного белого друга, в чей зёв у некоторых особей вида хомо сапиенс принято вызывать сущность по имени Ихтиандр, нашлось место и для биде. Карине пришлось едва ли не за ноги вытаскивать меня из комнаты размышлений, пока я, хихикая аки подлинный злодей, порывался использовать последний не по назначению, а именно -- с совершенно негуманным цинизмом застирать носки.

Собственно, вот и весь домик: санузел, прихожая, да спальня. В последней -- панорамное окно с видом на двор, зашторенное плотной тканью, милые светильники по углам, да мини-бар со скромной коллекцией соков и несколькими видами минералки.

Карина, пока я осматривал приют порока и удовольствий, умчалась потрошить кухонные запасы.

-- Ника, ты к синтетическому мороженому как?

-- Не знаю.

-- Ладно, тут комбайн вполне нормальный, может, и не траванёмся, -- позитивно мыслит девушка, этого у неё не отнять. -- Тебе с чем?

-- На твой вкус.

-- Ла-а-ад-но, -- а вот от того, как Свирь тянет слоги, и без холодных вкусняшек мороз по коже...

Я выглянул за штору -- толстый пластик окна, ручки, как ни странно, все на месте, и даже работают. Солнце, пройдя зенит, бьёт наискосок. Судя по направлению, лучи пройдут максимум по ближайшей к оконному проёму трети кровати.

А вот этот вот аэродром надо заправлять. На туалетном столике, придавленная уголком, лежит инструкция с правилами поведения в индивидуальном модуле отдыха. Строчек мало, но все по делу: мебель не ломать, ткань и обивку не рвать, мимо унитаза не писать, средства личной гигиены строго в утилизатор, постельное бельё и полотенца: свежее -- забирать из встроенного шкафа, использованное -- складывать в соседний, встроенный же, накопитель.

Окно, до кучи, имеет интегрированный мультимедиа-комбайн и умеет превращаться в дисплей, а в стену над той частью кровати, где положено быть подушкам, внедрён центр управления всем этим безобразием, работающий на принципах интерактивной голограммы.

Интересная система санобработки у кровати: поворачиваешь, сняв с фиксаторов, специальный штурвал, и полуавтомат укрывает матрас прозрачной плёнкой. Тут же под покрытие с немаленьким давлением подаётся какая-то газовая смесь, отчего плёнка раздувается приличным таким горбом, потом белёсая муть оседает на несколько секунд, и, вновь подхваченная нагнетённым воздухооборотом, уходит в скрытые приёмники. Как результат, после обработки матрас благоухает морозным воздухом, в котором едва-едва чувствуется тонкая примесь озона.

Достать из шкафа комплект белья и заправить постель -- много ума не надо, а закончив с наведением порядка, с удовольствием увидел прислонившуюся к дверному косяку Рину. В руках девушка держала две не лишённые изящества вазочки, гордо смотрящие в потолок заправленными в прозрачный узорный пластик черенками ложек.

***

На столике сгрудились пустые вазочки, да чашка с виноградом.

Во рту -- непередаваемое послевкусие той смеси сладкого, что Карина назвала мороженым: сливочно-карамельная радость, до странного оттенённая узнаваемым привкусом сгущёнки и сочной лёгкостью персика.

Глаза Свири слегка прикрыты, из-под густых ресниц сияет чистая зелень, а по щекам разливается румянец. Розовый кончик язычка Рины медленно скользит по губам, словно снимая, занося в память ощущения о первом поцелуе. Чувствую эмоции девушки, доносящиеся эхом по почти не работающей на суше внутренней связи: смущение, радость, робость, и с удивлением понимаю, что этот опыт для Карины -- первый.