Дредноут по имени Никки (СИ)

-- Понимаю, -- улыбается мужчина, а Алина с удивлением замечает, что он изменился. Морщины расправились, плечи словно бы шире стали, и в глазах -- блеск. Молодой, здоровый.

-- Значит, я не такая уж и дефективная, -- кивает сама себе Алина и, неопределённо-счастливо взвизгнув, обнимает Игната -- бережно, осторожно, -- знает, что сила у неё чудовищная, хрупнет человек, сломается так, что не починишь никакими силами и умениями, -- и потому строго дозирует приложенное усилие.

Рука мужчины ерошит ещё влажные волосы:

-- Спасибо, внучка, -- и прижимает к себе лёгкое, обманчиво хрупкое девичье тельце. -- Никому не верь, что бы не говорили о тебе. Ты -- не калека, не ошибка, ты -- человек. Настоящая. Живая.

***

Раннее утро. Солнце только-только выглядывает из-за горизонта. На склоне горы, обращённой к материковой части континента, на компактной, почти неразличимой сверху посадочной площадке, ёжась под стылым, пронизывающим ветром, срывающемся с оледеневших каменных отрогов, стоят двое. Мужчина и молоденькая девушка.

Янтарного цвета глаза с нетерпением вглядываются ввысь, сопровождая взглядом неторопливо заходящий на посадку джампер.

-- Ты, внучка, там очень нужна, -- усмехается Игнат. -- Консульского курьера за тобой прислали.

-- Вижу, -- с важным видом, не отрывая взгляда от летательного аппарата, кивает девушка. -- Класс "Гамаюн", модель, судя по абрису и форме атмосферных воздухозаборников, из новых, либо "Српска-2", либо мод-два "Ночь".

-- У пилота и спросим, Алина.

Особо яростный порыв ветра почти срывает толстую лётную куртку, наброшенную на плечи девушке, но Игнат успевает сделать подшаг, прикрыть собой от ветра, бережно поправить накидку на худеньких плечах.

Джампер, выпустив шесть изящных, тонких посадочных лап, мягко касается твёрдой, уплавленной до крепости танковой стали подошвы скального выступа.

-- "Ночь", -- уверенно говорит девушка. -- Видишь, сочления лап не четверные, а в три сегмента?

-- Вижу, -- соглашается Игнат.

-- Они с "Сербочкой" визуально только этим и отличаются. Но у "Ночи" скорость хода почти на десять процентов выше, лучше защита, а ещё генераторы "подушки" последней армейской версии дают такую же площадь прыгучести, что и у "Водомерок" седьмой и восьмой серии.

Мужчина с удивлением смотрит на девушку, та же, бросив на него короткий взгляд, прижимается, обнимает, смотрит снизу вверх:

-- Сеть-то прокинули, и все положенные оттиски на руках.

-- Умничка, внучка, -- а что ещё ему сказать-то? Он в леталках и не разбирался никогда, не до них всё как-то было.

Курьер неторопливо лёг брюхом на подошву посадочной площадки, тихий свист, тут же ушедший в быстро пропавшее шипение, оповестил о разгерметизации шлюза. Несколько секунд -- и ровная, идеально гладкая поверхность борта дрогнула, прорезалась щелями -- и ушла вовнутрь. Металлически лязгнул о камень площадки малый трап и по нему легкой походкой спустился старый знакомец.

-- Костя, ты?

-- Я, Игнат Борисович, я. Рад видеть вас, -- крепкое рукопожатие. Взгляд стремительно расширяющихся глаз -- видеть янтарноокую с улыбкой на лице -- событие планетарного уровня, -- и тебя рад видеть, Алина. Ты готова?

-- Теперь -- готова, -- кивает она, осторожно пожимая протянутую широкую ладонь. Рука девушки в ней теряется, многих такая лопата пугает, но -- только не её.

-- Игнат Борисович, прости растяпистого ученика, -- прижав руку к сердцу, кланяется Константин, -- знал бы, что ваша смена, пораньше бы сорвался или подвинул окно старта.

-- Ничего страшного, Костя. Понимаю. Бегите уже.

-- Есть бежать, -- старые армейские рефлексы сложно перебороть, и мужчина, взяв под отсутствующий козырёк, браво репетует.

-- И смотри, засранец, чтобы Аленькую никто и пальцем ни-ни! Или я сам приеду уши драть.

Голос Игната серьёзен, строг -- и его воспитанник прекрасно понимает, что старик не шутит. Этот -- уши драть будет так, что кровавый пот семь раз сбежит.

-- Мне Зоенька тоже самое наказала, -- кивает он. Смотрит на пискнувшие часы, ласково кладёт руку на плечо девушки. -- Всё, Алина, окно заканчивается.

-- Деда, ты тут не скучай без меня, ладно?

-- Теперь-то уж точно времени на скуку не будет, -- глаза старого воина лучатся искренним счастьем -- всеми словами мира ни сказать, ни описать ту радость за девочку, что сейчас кипит в его душе, воссоздавая первые, робкие ноты казалось бы уже давно и надёжно забытой Песни Жизни.

Девчушка обнимает его на прощание и, подхватив тощий рюкзачок, быстрым шагом идёт к джамперу. Костя, уже поднявшийся, стоит в проходе, смотрит орлом, Сокол.

-- Алина, ментальная модель монитора "Сун-Ят-Сен", для выполнения поставленной задачи прибыла. Разрешите подняться на борт?

-- Поднимайтесь, барышня, -- освободив проход, Константин протягивает руку, помогая девушке преодолеть последние ступеньки. Язык трапа, стоит только подошвам любимых ботинок янтарноглазой оторваться от него, тут же втягивается внутрь, а дверь влипает в борт, врастает в него, становясь единым целым с корпусом.

Полминуты, и джампер, подобрав под себя лапы, свечой уходит вверх.