Дрейф

Они одновременно отпустили другу друга. Веста осталась стоять на месте, устало облокотившись на холодильник, колени ее дрожали. Ее спортивные штаны быстро набухали от крови, вытекающей из разреза на животе.

Багор пятился назад, не переставая истошно верещать. Карандаш торчал из глаза, словно обломок стрелы. Споткнувшись об журнальный столик, мужчина потерял равновесие и с грохотом свалился на пол.

— Чертова б. дь! — брызгая слюной, визжал он. — Разорву тебя! Разорву на куски!!!

Белая как мел Веста подняла с пола упавшую во время потасовки погребальную урну.

— Сережа, спаси меня, — всхлипнула она, прижимая ее к себе. — Я уже не могу. У меня… У меня больше нет сил.

Матерясь, Багор с трудом поднялся на ноги. Нож все еще был в его руке, костяшки грубых пальцев побелели от напряжения.

— Ты… — выдохнул он, с бешенством уставившись на замершую Весту. — Что ты натворила, блевотина?!

Шаркая грубыми ботинками по скомканному коврику, он медленно приближался к Весте. Она подняла урну с прахом, держа ее перед собой.

— Разорву, — повторил Багор, замахиваясь ножом.

Лезвие ударилось в урну, скользнув по указательному пальцу Весты. На рассеченной коже вновь показалась кровь.

— Сережа, помоги мне, — сдавленным голосом взмолилась Веста.

Взревев, Багор бросился вперед. Ослепленный болью и яростью, он беспорядочно махал ножом, а Веста, как могла, загораживалась от ударов погребальной урной.

В какой-то момент острие клинка попало в скрипичный ключ, сковырнув золотистую краску, и по корпусу урны пошла глубокая трещина.

— Убью… — прохрипел Багор.

Очередной взмах ножа, и урна, хрустнув, развалилась. В каюте ощутимо запахло пылью и тленом.

Веста громко закричала. Неверяще глядя на прах, рассыпавшийся грязно-серой мукообразной кучкой, она опустилась вниз, бестолково перебирая и гладя ее окровавленными пальцами.

— Сережа? — благоговейным шепотом спросила она.

Багор застыл, нависнув над женщиной. Он тяжело, с присвистом дышал, с кончика карандаша, застрявшего в глазнице, мутно-розовым киселем, капля за калей стекали остатки глаза вперемешку с кровью.

— Вставай, — заклокотал он. Его рука потянулась к забинтованной голове Весты. Он стукнул кулаком по засохшему пятну крови, и Веста застонала. — Вставай, жирная свинья.

Она подняла голову.

Если бы Багор был чуть внимательнее, он обязательно обратил бы внимание, что правый кулак женщины был крепко сжат.

— Ты убил Сережу, — произнесла она, и в голосе чувствовалось неприкрытое изумление.

— Твой гребанный брат сдох много лет назад! — заорал Багор, делая шаг назад. — Быстро наружу!!!

Веста выпрямилась и молниеносным движением швырнула горсть праха в его залитое кровью лицо. Багор издаль хриплый вопль, отпрянув в сторону, в то время как Веста схватила громадную вазу с полки, доверху заполненную фруктами. Вывалив на пол груши с пепино[14], она с ревом кинулась на топтавшегося Багра, который остервенело тер уцелевший глаз.

Она налетела на него, словно товарный поезд, и каюта содрогнулась от грохота падающих тел. Веста, оказавшись наверху, подняла над собой вазу. Сокрушительным ударом она буквально расплющила нос Багра, вмяв его в лицевую кость.

— Говоришь, пришел меня спасать, да? — осведомилась Веста.

Багор что-то нечленораздельно булькнул, и она с силой опустила вазу на карандаш, все еще торчавший из его глазницы. Инструмент для рисования и письма вошел глубоко в мозг. Багор умер мгновенно, даже не осознав, что произошло.

Веста, бледная как смерть, неуклюже сползла с трупа и поползла к кучкам пепла, разметанным по полу.

— Не бойся, — прошептала она, бережно сдвигая их в одну общую горку. — Не бойся, Сережа. Я с тобой. Я соберу тебя, мой милый. И у тебя будет новый домик… Более крепкий.

Из-за крови, заляпавшей пол, кое-где прах превратился в темные слипшиеся комочки, но Веста не обращала на это внимания.

Это ее кровь. И это еще более укрепит их чувства.

* * *

Где-то на просторах Тихого океана

9 февраля, 5:13

Она пришла в себя, как только в каюту проник первый лучик солнца. Он равнодушно освещал перевернутую мебель, залитый кровью пол и скомканный коврик, а также коченеющее тело мертвого мужчины, в узких кругах известного под кличкой Багор. Лучик также осветил бледное лицо Весты, погладив ее мясистую щеку своими теплыми бархатистыми пальцами, и женщина слабо улыбнулась.

Застонав, она слезла с дивана. Мучительно ныла нижняя часть живота, и если бы не болезненная рана, Веста решила бы, что у нее начались месячные. Лишь после того, как она собрала прах Сергея в пластиковый пищевой контейнер, она занялась собой. Она промыла порез, залепив его гигиенической прокладкой, а рассеченные пальцы заклеила пластырем.

— Кто-то однажды сказал, что предательство очищает душу того, кто предал, — сказала Веста отстраненно. — Моя душа очистилась от иллюзии, которую глупцы называют «любовью». Теперь мне не нужно любви, она мне не нужна. Предать могут только близкие. Если их нет — тебя не предадут. А любовь пускай ищут те, кто боится идти сам по тропе жизни. Тот, кто не уверен в своих силах.