Дрейфующая станция СП-40 бис

Как Вы поняли, контракт я подписал. И свежеиспечённым младшим лейтенантом приступил к своим новым обязанностям. Кстати, много вы видели младших лейтенантов? Что в армии, что на флоте? Мало? Исчезающее малое количество, говорите? Вот, и я не видел младших лейтенантов вовсе. Даже в зеркале. Поскольку сразу после подписания контракта Берг рассказал об особенности нашей экспедиции, связанной с секретностью. Так что мы все сразу же начали экипироваться гражданским арктическим образом. Естественно, к одежде, это тоже относилось. Берг, видя моё явное разочарование, улыбнувшись одними глазами, сказал: “Потом, после завершения дрейфа, в Петербурге себе офицерский мундир построите, Алексей”. Почему в Петербурге, спрашиваете? А потому, что я теперь сотрудник того же питерского военно-морского НИИ, что и Берг.

Вот, так и получилось, что в команде нашей я – самый младший. Если не по званию, то по возрасту. А чаще – и потому, и по-другому. Поэтому ко мне как-то сразу прилипла кличка “Младш'oй”. Не все её используют, но Макс, Валерий Палыч, Макаронин и даже мой товарищ и одногодка Васька Крутиков не преминут, как говорится.

Несколько дней, проведённых в сборах и новых знакомствах, мелькнули мимо пролетевшей пулей. И вот – мы уже в самолёте летим на СП-40. Вот – несколько дней на этой станции среди полутора десятков бородатых полярников, который месяц дрейфующих на льдине. И, вот – последний бросок… Так я и оказался на борту “Весёлого Кашалота” над самым темечком Матери Земли. Когда взлетали с СП-40, мне вдруг показалось на мгновение, что она, Земля, прощается с нами. Мистика, конечно. Никому говорить не буду. Только, вот, вам, дорогие читатели.

Длинный рассказ получился. Зато обо всех главных событиях своей жизни поведал. Представляете теперь, каков Главный Герой этой истории.

Да, кстати, как уже говорилось выше, летим мы в направлении почти точно на северный магнитный (не географический!) полюс. И с дрейфующей станции Северный Полюс под номером 40. Поэтому глава эта так и называется “К северу через Северный Полюс”. Объяснил парадокс в названии?

Глава 2. Рекордный перелёт турбовинтового самолёта

1 марта 2013 года.

Где-то между 11-00 и астрономическим полднем.

Координаты: почти те же 82 градусов с.ш., 126 градусов з.д.

Высота: 1200 метров над уровнем моря.

Кабина пилотов. Прямо по курсу самолёта на глазах изумлённых лётчиков в считанные минуты, словно при просмотре видеозаписи в убыстренном режиме, возникает, плотнеет и наливается чернотой стена облаков. Командир воздушного судна, с некоторым недоумением взирая на медленно, но неуклонно приближающийся атмосферный феномен, спрашивает второго пилота:

– Слушай, Макс, нам какую облачность на трассе метеорологи обещали?

– Да, никакую! Командир, ты же сам присутствовал при приёме метеосводки! … Проклятье, ведь только что видимость миллион на миллион¹⁰ была…, – с некоторым возмущением отвечает второй пилот, он же штурман, Логинов Максим.

– А теперь, что мы с тобой наблюдаем прямо по курсу? – настаивает Иванцов.

– Что, что? Типичный грозовой фронт…

– В Арктике? Зимой? Ты шутишь, как всегда, блудила¹¹, наверное…

– Ну, да, шучу, как же! У нас в Краснодарском крае я такое неоднократно наблюдал.

– Где Краснодарский край, а где мы с тобой? Не должно тут сейчас быть никаких грозовых фронтов, – начинает злиться Валерий Палыч.

– Да, я и сам весь в непонятках! Впрочем, не видно, что бы там что-то сверкало… Может быть, это просто мряка с молоком¹²? – высказывает свои сомнения дожатый командиром штурман.

– Ладно! Пусть это – хоть слоёный торт “Наполеон”. Ты мне ответь, как мы будем это дело обходить? – продолжает пытать Макса командир, – Верхняя граница облаков навскидку на четырёх тысячах, а наш практический потолок всего 3900 метров, если ты помнишь. По ширине эта хрень вообще необъятная. Возвращаться будем? Как там с горилкой¹³?

– Вернуться, канешна, могём, – ответствует Макс, – А насчёт горючки, командир, ты и сам лучше меня знаешь. Прибор, ты, уж, извини, под носом. Давай, я лучше нашего “бисовского” метеоролога со льдины запрошу об этих чудесах.

– Добро, – выдаёт разрешение командир.

Макс щёлкает тумблерами, крутит верньеры:

– А эфир-то, кстати, чистый, командир. Никаких грозовых разрядов не слышно. Не грозовой фронт это. Зуб даю.

Потом выходит на связь:

– “Льдина”, ответь “Киту”, – взывает к эфиру Логинов.

Спустя несколько секунд раздаётся ответ:

– “Кит”, здесь “Льдина”. Слышим вас. Приём, – отзывается “Льдина” голосом Макаронина Павла, радиста станции СП-40 бис.

– Слушай, “Марк”, подзови, пожалуйста, “Шамана”. У нас к нему вопрос есть.

Несколько секунд каких-то шуршаний и неразборчивых голосов. Потом в эфире раздаётся голос Крутикова Василия, станционного метеоролога:

– “Кит”, “Кит”, “Шаман” слушает вас. Приём.