Дрейфующая станция СП-40 бис

– “Шаман”, друг наш ситный! Ты скажи, будь ласка, что это за кизяк¹⁴ у нас на дороге образовался? Ты ж ясную погоду по всему маршруту обещал! – возмущению Логинова нет предела.

– Образование облачного фронта началось примерно двадцать минут назад и происходит какими-то рекордными темпами. Ничего не предвещало его возникновения, – немного извиняясь, ответил Крутиков. И в голосе его слышна извечная печаль всех метеорологов мира – что за судьба у них, быть в ответе за все причуды погоды! Даже по радио слышен тяжёлый вздох. Потом мгновение помолчав, Василий более оптимистично добавляет, – Но зато в районе станции облачности нет. По-прежнему – миллион на миллион. Облачный фронт хоть и протяжённый, но узкий – не больше 80…100 километров. Со спутника его очень хорошо видно. Интересный… И это не грозовой фронт, никаких следов грозовых разрядов в эфире…

– Это мы и сами поняли. Интересно ему, – с ехидцей в голосе замечает второй пилот.

Тут в разговоре появляется ещё один персонаж – Дробов Аркадий, зам Берга:

– “Кит” ответьте “Замк'y”. Что решили предпринять: обходите или возвращаетесь?

В диалог между бортом и станцией приходится вступить Иванцову:

– “Зам'oк”, здесь “Кит-1”. Принимаю решение обходить верхом. Раз это не грозовой фронт и у вас там ясно. Пойдём в облачности. Верхняя граница облаков уже выше четырёх тысяч. Не волнуйтесь. Дойдём. До скорой встречи, парни. Привет Петровичу. Конец связи. То есть SK¹⁵.

– Ныне модно в конце связи говорить EE¹⁶. Так что – GL¹⁷ и EE, – попрощалась “Льдина” голосом Макаронина.

– Мы с нашим Маркони русский язык забудем, – проворчал КВС и тут же выдал очередное указание, – Макс, зайди в салон. Бергу там доложись о моём решении. Скажи всем, чтобы пристегнулись, так как будем набирать высоту, а потом в облачности пойдём. Возможна болтанка. И о том, что кислорода может не хватать с непривычки, не забудь предупредить. Ну, и девушку успокой. Мужиков можешь не успокаивать. Двух крайних, по крайней мере. Они сами тебя успокоить могут. А Младш'oй пусть привыкает к тяготам и лишениям службы.

– Младш'oй, вообще-то, уже почти год на флоте, – заступается за Левшакова Макс.

– Не впечатляет. Иди, давай, боец. А то высоту набирать уже пора, – командует Валерий Палыч.

Макс пулей соскакивает с кресла – и в салон. Спустя пару минут возвращается – доложил ситуацию Бергу, перекинулся фразой-другой с Катей. Щёлкает замок ремней, успел штурман – командир как раз начинает довольно крутой набор высоты. Мрачная стена облаков становится всё ближе и ближе.

Иванцов решил не лезть на практический потолок, а остановиться на трёх с половиной тысячах метров. Самолёт перешёл в горизонталь как раз в момент входа в облака. И словно снова ночь настала. Так потемнело. На стеклах (а значит, и на фюзеляже) стала появляться изморозь. “Это не есть гут”, – флегматично отметил про себя первый пилот, – “Ну, ничего. Бывало и хуже”. Ощутимо болтало: “Яма на яме, совсем как дороги в родной Вологодской губернии”.

В это время Макс с каким-то удивлённым видом крутил верньеры радиостанции и щёлкал тумблерами:

– Командир, слушай! Радиосвязь пропала. Совсем. Даже никаких обычных тресков и шипения нет. Во всех диапазонах. Молчит эфир, как покойник. Полная тишина. Я даже подумал сначала, что рация накрылась. Но нет, питание есть. Индикатор горит. И радиовысотометр чего-то в к'oму впал. А барометрический работает вполне себе нормально.

– Странная тучка какая-то, – сделал вывод Иванцов, – Ладно, летим дальше. Мотор работает, компас'a и хотя бы один высотометр в норме, горючки полно. А гор здесь нет. Что ещё надо хорошему пилоту, чтобы достойно встретить старость… Шутка юмора.

– Понял, понял. Правда, с трудом. Умеешь ты тонко шутить, командир.

Вот уже с десяток минут винт “Кашалота” монотонно рвал в клочья набегающие клубы тумана. Самолёт методично, с душою мотало турбулентностью и воздушными ямами. Крылья биплана болтались так, словно это птица какая, а не винтовая машина. Даже неугомонный Логинов, чтобы не прикусить язык, замолчал, продолжая контролировать навигационные приборы и, при этом, настойчиво крутя ручки радиостанции. Но она молчала, словно и не работала никогда… И никаких просветов впереди.